меньшее.
– Ты носила еду отцу Колывану? – обыкновенно разные хлопоты священнического быта берёт на себя старшина – еду, например. Священника либо зовут к столу, либо, вот как сейчас, приносят еду на дом. Конечно, не сам старшина приносит, а поручает кому-нибудь. Из уважения обычно детям или жене.
– Да, отец Еремей.
– А вечером перед смертью отца Колывана? Он ужинал в одиночестве или…
– Ужинал он всегда в одиночестве. В поселке всякий рад был разделить с ним пищу, ну, это ведь всегда так, и обедал отец Колыван с прихожанами. А вот ужинал в одиночестве, была у него такая привычка.
– С самого начала?
– Привычка-то? Нет. С самого начала мы все вместе жили, пока строили бараки, церковь, остальное. И потом долгое время он ужинал с нами, я имею в виду, с моим батюшкой. Обсудить дела поселения, другое, третье…
– Но когда отец Колыван начал ужинать в одиночестве?
– Подождите, – девушка задумалась. – Три луны назад. Да, со дня весеннего равноденствия.
– Что-нибудь произошло? Ссора?
– Нет. Нет, – поспешила ответить Лора. – Просто он начал уставать. Знаете, отец Колыван был не такой молодой, как вы.
– Знаю, – пробормотал Еремей. Похоже, если он срочно не постареет, у него будут проблемы. Ничего, уважение бороде – пол-уважения. Уважение голове – настоящее уважение. Жди, жди. – А в последний вечер… В последний вечер он вёл себя обычно?
Девушка задумалась.
– Задним числом кажется, что он был утомлен больше, чем всегда. Но это ведь задним числом.
– Вы удивились, узнав о случившемся?
– О том, что отец Колыван повесился? – Лора предпочитала говорить без обиняков. – Да, конечно. Все в скиту были удивлены. А больше – подавлены.
– Подавлены?
– Конечно. У нас не то, что в Монастыре. Жизнь трудная. Но нужно верить, что станет лучше. А тут… Если священник вешается, чего ждать от остальных?
Еремей предпочёл не отвечать. Интересно, если бы он не расслышал приближения Лоры, и она застала бы его на табурете с верёвкою в руках, насколько бы возросло беспокойство в скиту?
– И последний вопрос. Вы случайно не знаете, отужинал ли отец Колыван в тот день?
– Отужинал?
– Да. То есть, осталась ли еда нетронутой, или…
– Я поняла. Нет, все было съедено, как обычно.
– Благодарю, гм… Лора Хармсдоннер.
Уходя, она оглянулась. Насмешки в глазах уже не было, скорее, уважение. По крайней мере, так хотелось думать.
Еремей вскочил. Сделал несколько кругов по горенке. Нет, шутка с ремнем не столь безобидна, как кажется. Ему и не кажется, это просто, чтобы успокоиться. Действительно, обернись чуть иначе, и сейчас бы Лора рассказывала родителям – и хорошо, если только родителям, – что новый священник-мальчишка примеривает себе петлю. Можно считать, что противник – назовем пока его нейтрально, противник, чтобы гнев не мешал
