Я отвыкла от выступлений, волновалась сильнее прежнего.
– Не стоило. Я давно так не заслушивался. Вам веришь.
– Правда? – Елена смотрела на него в ожидании. Не комплимента, а правды. Никакого кокетства в ее вопросе не прозвучало.
– Да, – подтвердил Ярослав честно. – Я издалека не узнал вас, но был удивлен мастерством и глубиной исполнения. Привыкаешь ждать такого уровня от мэтров, что ли. Как минимум, прошу прощения за крайне невежливый ныне эйджизм7, от кого-то на пару десятков лет постарше.
Елена засмеялась и взмахнула рукой, давая понять, что в извинениях не было нужды.
– Я понимаю, про что вы. Но я уже давно не делю песни на возрастные категории. В академии мой педагог по специальности всегда давала мне материал, как обычно говорят, не по возрасту. И я тогда, правда, не знала, как к ним подступиться. А она говорила: «Ты артистка, значит, должна знать. Ищи, чувствуй». Изображать что-то из себя, не понимая сути, просто копируя, она запрещала. Просекала такое на раз.
– И где искали? – нетерпеливо Ярослав подтолкнул ее к дальнейшему рассказу.
Она пожала плечами.
– В музыке – она ведь всегда говорит за себя, если слушать ее по-настоящему. Еще в литературе, кино, друзьях, знакомых. В себе, конечно же. В прохожих и пассажирах метро. Везде.
– Удивительно, – вырвалась у него не оформившаяся в правильные фразы мысль.
Елена бросила на него заинтересованный взгляд.
– Что именно?
– Все, что вы рассказываете, – объяснил он, неуверенный, что сейчас полностью честен не только перед ней, но и собой. – Детали, которые никогда не приходили мне в голову. Со стороны все как-то спихиваешь на талант.
– Да, я до учебы тоже как-то так и думала.
Принесли заказ. Пожелав друг другу приятного аппетита, Елена и Ярослав ненадолго сосредоточились на собственных тарелках.
Через несколько минут к ним вышел Илья, пожелавший лично подать их столику кофе. Обменявшись приветствиями с Ярославом и познакомившись с Еленой, он мгновенно откланялся, пообещав вернуться позднее и выслушать отзывы. Пока утренняя запара не позволяла ему вести непринужденные беседы с гостями.
Теперь Елена смаковала кофе, а Ярослав… Смотрел. Просто смотрел.
На улыбку, на зажмурившиеся в удовольствии глаза, на тонкие, едва окрашенные кофейным оттенком губы.
– Нравится? – полюбопытствовал он, словами развеивая затуманившийся вокруг них флер.
Она посмотрела на него и с искренним восторгом и заверила:
– Да, это по праву, кажется, лучший кофе в моей жизни. – Елена сияла. Довольная и благодарная.
А Ярославу захотелось приготовить для нее кофе собственноручно.
Наверняка проснулись профессиональные деформация и зависть: положительные эмоции служат допингом, помогая простоять на ногах с шести утра до позднего вечера, – любой
Эйджизм – дискриминация человека по возрасту.
