я выудила из сумки небольшой сверток, бутерброд с сыром, который взяла с собой в дорогу; на оберточной бумаге уже начали расплываться масляные пятна. – У меня для вас тут есть кое-что вкусненькое.
У охранника дрогнули губы. Я улыбнулась еще шире. Мне показалось, что он покраснел.
– Как зовут мужа вашей сестры? – спросил он, понизив голос.
– Изидор Диамант.
– Я вам его приведу. Но вы будете должны мне кое-что взамен. И это не еда.
Внутри у меня все сжалось.
– Один поцелуй, – сказал он. – В щеку.
Я ощущала на себе взгляды стоявших в тени людей, они как пули, казалось, прожигали мою спину. Сохраняя на лице улыбку, я поднялась на цыпочки и поцеловала нациста в щеку.
Он улыбнулся.
– Пойдемте со мной.
Охранник провел меня внутрь через опустевшую контору и через другую дверь позади стола; за ней находилась полупустая комната, единственной мебелью в которой были стол и пара стульев. В противоположной стене была еще одна дверь. В комнате пахло потом и сигаретным дымом.
– Обождите здесь, – сказал охранник и запер за собой дверь.
Я осталась стоять в одиночестве посреди комнаты, думая о том, что пани Диамант была права, назвав меня глупой девчонкой. И о том, какой я была наивной. У этих людей нет ни совести, ни сострадания. Это хищники, и я только что сама предложила им себя в качестве жертвы. Мама отшлепала бы меня за такое безрассудство, и, наверное, пани Диамант сделала бы то же самое.
Я попробовала обе двери, они оказались запертыми, и в комнате не было окон. Зато половицы были прибиты кое-как, гвозди во многих местах прошли мимо балок. Может быть, я сумею спрятаться под полом? Правда, поверх меня окажется доска с гвоздями. Я попыталась просунуть пальцы под доску, но в это время в замке повернулся ключ. Дверь распахнулась, и в комнату, волоча ноги, зашел незнакомец в висящей на нем серой одежде.
– Десять минут, – сказал охранник, просунув голову в дверь, после чего запер ее за собой. Незнакомец попытался подойти ко мне ближе, что оказалось нелегко. На щиколотках у него была цепь.
– Фуся, – произнес он, и я узнала его. Это был Изя. Я бросилась к нему и обвила руками его шею.
Он был обрит наголо и весь покрыт пылью и грязью. Казалось, от него остался один скелет. Всего за четыре недели он постарел лет на тридцать, и я не могла себе представить, что от человеческого существа может исходить такой ужасный запах. И все-таки это был Изя.
– Фуся, – повторил он и отодвинулся, чтобы посмотреть на меня, – этот человек сказал, что я… стал отцом…
Я понимала его удивление, новость противоречила всем законам физиологии. Объяснив свою выдумку, я дала ему поесть. Мы присели на стулья, и я смотрела, с какой жадностью он проглотил мой бутерброд. Во всей его фигуре чувствовались напряжение, тревога. У него дрожали руки.
– У тебя нет с собой воды? – спросил Изя. У меня не было. Потом он прошептал: – Вытащи меня отсюда.
Я открыла
