и очки. Билет на поезд. Я могла бы пройти к нему так же, как сегодня. Спрятать одежду под кустом рядом с офицерской уборной и выйти с ним из лагеря, когда он переоденется, а потом вместе с ним дождаться поезда на платформе. Никто не обратит на него внимания, поскольку на нем не будет лагерной одежды, тем более что он будет со мной. Мы сможем спрятаться в Перемышле, а потом, может быть, даже сумеем добраться до России.
– Помоги мне, Фуся, – говорил он, и по лицу его текли слезы.
Я распродала все, что у меня оставалось: что еще можно было сделать? Я покупала вещи у скупщика и продавала их другому скупщику, если он давал мне на несколько монет больше. Экономила на всем и копила деньги. Остававшиеся два платья свисали с меня как с вешалки. Я встречалась с Максом возле ограды и передавала продукты для Диамантов. Меньше, чем прежде, но все же мне удавалось их подкармливать.
Я сказала Максу, что видела Изю. Что он жив и работает. Но не стала рассказывать о его состоянии.
И ничего не сказала Максу о нашем плане.
В день, о котором мы условились с Изей, я купила билет на поезд, спрятав под мышками по мужской туфле, надела поверх пальто, слишком теплое для жаркого июльского дня, засунула себе под платье мужскую рубашку, а кепку, брюки и слегка погнутые очки, найденные мною на улице, запаковала в маленький сверток, стараясь, чтобы он выглядел как взятая в дорогу еда.
Мокрая от пота, я сидела в трясущемся, болтающемся из стороны в сторону вагоне. Затем мне пришлось зайти в уборную с дыркой посреди пола, где меня вырвало выпитым за завтраком чаем. После этого мне стало немного легче, я вернулась на свое место и опустила оконное стекло, чувствуя на лице прохладный воздух и мечтая о том, что будет, когда весь этот ужас прекратится. Война закончится. Изя выпустится из медицинской школы и получит работу в больнице. У нас будет новая квартира с кремовыми коврами, которые никогда не будут пачкаться, и с современными обоями без цветочков. Двое детей в красивых кофточках и лентах и с датами рождения в письменном виде.
Мои нервы были натянуты как струны.
А потом ветер перестал холодить мне лицо. Вагонное сиденье уже не ходило из стороны в сторону, и колеса перестали стучать и замерли. Я высунулась из окна и вытянула шею. Далеко впереди танки с торчавшими из башен пушками пересекали железнодорожные пути, рядом с ними двигались армейские машины со свастиками. А позади них, шеренга за шеренгой, маршировали солдаты.
Люди в вагоне молчали. Не о чем было говорить. Мы просто сидели, ожидая, пока пройдут немецкие войска.
Мы ждали пять часов.
Наконец вагоны качнулись, и поезд медленно пополз вперед. По вагону пронесся вздох облегчения. Мы проехали минут двадцать и снова остановились. На три с половиной часа.
И когда в конце концов я добралась до Львова, в небе стояла луна, и лагерь был закрыт. Я пропустила встречу с Изей.
7. Июль 1942
Я нашла женщину, которая согласилась пустить меня на ночь, хотя из-за этого у меня не осталось денег, чтобы завтра купить себе еду.
Я
