тот, что шел самый последний и все контролировал. – Лейтенант Майоров.
– Отрапортуй в дежурке и заполни протокол прибытия. Малого сюда.
Майоров заложил пальцы за ремень, в то время как двое служивых передали заключенного. Мальчишка выпрямился и с вызовом оглянулся на служивых. Черноволосый, вроде бы русский, а вроде бы есть что-то цыганское. Козья бородка просто так не вылезает в таком возрасте. Ведет себя дерзко, поведением показывает отсутствие страха. Но где-то здесь кроется подвох, Повислый чувствовал это. Повадки бывалого арестанта, и лицо ожесточенное, но все-таки не такое, как бывает у заядлых преступников. У отморозков оно как белый лист, пустое и безэмоциональное. А этот…
– Урод чуть нам клетку не разнес, – пожаловался на него Майоров. – Приковали к стояку, чтобы не буянил, так он ногами стекло вынес! Научите его уму разуму.
– Где личное дело?
Майоров вытащил из подмышки папку.
– Там все документы. Таких только «Мажайка» исправит. Уделите ему особенное…
– Отправляйся в дежурку, – перебил Повислый, не в состоянии удержать раздражения. Плевок, отправленный под ноги, был служивому уроком. – А свои советы засунь куда подальше, уяснил?
Повислый сгреб под руку цыганенка и двинулся сам. Черт знает что, конвой превратился в клоунаду! Если три здоровых мужика не могут утихомирить семнадцатилетнего мальчишку, то с какой стати они едят свой хлеб?
Минуту шли в тишине, но молчание прервалось, когда мальчишка брыкнулся.
– Эй! Я могу шагать и без посторонней помощи.
– Шагай ровно.
– Да… – попытался вырваться тот, – да, бляха муха, куда вы меня ведете?
Все прежнее расположение как рукой сняло. Кровь застучала по черепушке, будто дубинкой, стоило Повислому крепко сжать наручники.
– Молчать! Все вопросы к Дежурному. Мне с тобой лясы точить некогда!
Выплюнутый шмоток желтого цвета был предупреждением.
Удивительным образом распоряжается своими дарами невидимая рука вселенной. Имея все для сотворения справедливости, она кому-то устилает красную дорожку, вбрасывая лепестки цветов под ноги, а в кого-то швыряется гнилыми помидорами.
Кто в свои семнадцать лет может похвастаться таким событийным вихрем жизни, как трехкратное отчисление из школ, вечные переезды из одного города в другой и отсутствие домашнего очага? У многих в семье нет одного из родителей, – и Войнов Глеб не исключение, он никогда не видел своего отца, ровно как твердого мужского воспитания – однако мало кто попадает в ситуацию, когда и второй родитель всячески пытается отстраниться от тебя.
Мама произвела Глеба на свет в свои неполные восемнадцать, и произошло это не от великой любви к мужчине, а, скорее, по случайному стечению обстоятельств. Она являлась женщиной не столько эгоистичной, сколько натурой, влюбившейся в жизнь,
