нас новенький? – безучастно спросил тот, даже не взглянув на вошедших.
– Да, и какой! – Тюремщик приблизился к столу, взял курчавящийся бычок с пепельницы, затянулся. – Ты только взгляни на личку!
– Да ну, – отмахнулся Дежурный, недовольно поерзав задом на стуле, – блевать уже тянет от одного и того же: кража, вандализм, кража. Надоело!
– Работа такая. Ты думаешь, мне это удовольствие приносит?
– Конечно. Иначе бы не работал здесь хренову тучу лет.
Только шлепок приземлившейся на стол папки смог оторвать Дежурного от телефона. Подняв глаза, Дежурный с вызовом посмотрел на своего усатого коллегу, но как только заметил преступника, прежнее равнодушие вернулось. Он глубоко вдохнул, провел ладонью по лицу, словно движение это могло придать сил, и небрежным движением развернул папку.
Но спустя минуту чтения чужих грехов Дежурный заметно повеселел. Усы тюремщика тоже согнулись дугой, выдавая какую-то подозрительную улыбку. Войнова Глеба посадили на табурет.
– Малого можно в ШИЗО воткнуть до выяснения. Служивые говорят, бодро ехал.
– ШИЗО? – Дежурный будто удивился произнесенной аббревиатуре. – Было бы лихо, согласен.
– В чем проблема? Определяй!
– Для Штрафного Изолятора нужны более веские причины, – с горечью отозвался тот. – Нужно что-нибудь придумать.
У Глеба возникло желание подняться и потребовать объяснения: что значат все эти слова? Нелегко догадаться, сотрудники колонии задумали что-то гадкое, но что именно? Войнов Глеб еще внимательнее пригляделся к Дежурному, который сидел напротив, к его значку на груди, плечам, его не столько толстому, сколько кабаньему телосложению. Простое русское лицо, как у деревенского Алеши, только тридцатилетнего возраста: взъерошенные волосы, нос картошкой, глаза выдают все эмоции. Затем Глеб, стараясь не совершать лишних движений, поднял взгляд на тюремщика – худого, но жилистого человека, из щек которого, как пыль, сочилась двухдневная щетина. Из-за искривленной осанки его голова находилась несколько в наклоне. Нос, и без того орлиный, с нижнего ракурса выступал, как утес, а широкие ноздри выпускали воздух настолько мощными рывками, что даже щетина усов приходила в движение. Глаза его постоянно мигали – это выдавало взрывной нрав тюремщика. Вообще-то, Войнов Глеб еще у ворот понял, что к этому человеку бесполезно обращаться.
Глеб повернулся назад к Дежурному, но тот опередил его:
– Имя? Фамилия?
– Войнов Глеб. – «В документе сложно, что ли, прочитать?»
– Полных лет?
– Семнадцать.
– За что в колонию несовершеннолетних направили, понимаешь?
Глеб кивком выразил понимание, но оказалось, от него ждали только устных ответов. Пришлось произнести:
– Да.
– За что?
– За плохое поведение.
