с двенадцатичасовой кормежкой санитарки принесли ему детскую книжку с картинками – «Ежегодник Бедняжки Вулли» за 1938 год, криминальный роман без обложки под названием «Нет орхидей для мисс Блэндиш»[4] и хорошо сохранившийся пухлый томик «Священная война»[5], где вместо «s» было в большинстве случаев напечатано «f» и добрая половина страниц оставалась неразрезанной. В первую очередь Ланарк взялся за «Бедняжку Вулли». Временами книжка вызывала улыбку, но многие страницы были испорчены – разрисованы тупым коричневым мелком. Он принялся за «Орхидеи» и к вечеру успел прочитать половину, но тут в комнату вбежали санитарки и отгородили ширмами соседнюю кровать. Они притащили с собой металлические цилиндры и тележки с медицинским оборудованием и все повторяли: «Готовься, Бровастик, вот-вот прибудет для тебя приятель».
Санитар-мужчина приволок каталку, и комната наполнилась хриплыми гортанными звуками дыхания. Фигура на каталке была скрыта спинами двух врачей, один из которых был доктор Ланарка. Они зашли за ширму, и санитар убрал каталку. Ланарк не мог больше читать. Он прислушивался к звяканью инструментов, шепоту врачей, громкому хриплому дыханию. Ему принесли вечерний чай и выключили свет. Горела только лампа за ширмами; комната купалась в подвижных тенях от окна в коридоре. Дыхание успокоилось, превратившись в чередование двух музыкальных вздохов, а затем сделалось совсем неслышным. Ширмы и тележку с оборудованием укатили прочь, и все ушли, кроме доктора в очках без оправы. Он подошел к постели Ланарка и тяжело опустился на ее край, вытирая себе лоб салфеткой.
– От болезни мы его вылечили, беднягу. Но один бог знает, оправится ли он от путешествия сюда, – сказал доктор.
В свете прикроватной лампы, подпертое подушками, виднелось лицо, удивительно похожее на желтый череп; единственным указанием на возраст и пол служили седые усы с висящими кончиками. Глаза провалились так глубоко, что невозможно было их разглядеть. На покрывале лежала иссохшая рука, к забинтованному бицепсу бежала по блестящей трубке какая-то жидкость из бутылочки, которая была подвешена на держателе.
Доктор сказал со вздохом:
– Мы сделали, что могли, и по крайней мере восемь часов его ничто не будет беспокоить. Я попрошу вас об одолжении. Сон у вас, полагаю, не крепкий?
– Да.
– Он может очнуться и захотеть, чтобы кто-нибудь с ним поговорил. Я мог бы оставить санитарку, но их профессиональный тон, чертов оптимизм – человека, погруженного в себя, это угнетает. Поговорите с ним, если он захочет, а если ему понадобится врач, вызовите меня по этому переговорному устройству.
Он вынул из кармана радиоаппарат из белой пластмассы, размером с пачку сигарет. На одной поверхности имелась круглая сеточка, и красный выключатель сбоку. Доктор нажал на выключатель, и в аппарате зазвучал тихий, но отчетливый голос, отчаянно зовущий доктора Баннерджи в родильную палату Q. Доктор выключил аппарат и сунул его Ланарку под подушку.
– Он работает и на прием, и на передачу. Если вы заговорите и попросите позвать меня, мне передадут
Выпущенный в 1939 г. дебютный роман Дж. Хэдли Чейза, впоследствии дважды экранизированный (в 1971 г. – Робертом Олдричем как «Банда Гриссомов»).
Выпущенная в 1682 г. аллегория английского проповедника-нонконформиста Джона Беньяна (1628–1688).
