сейчас восходящим солнцем, никого не было. Для надёжности я осмотрелся ещё раз, а потом вылез из люка. Следом показался Лешпри. В окнах, из–за штор осторожно выглядывали лица. Квартал не спал, но выходить из укромных домов пока никто не решался. Ну а что! «Маргарет, давай–ка пока отложим утренний поход к ростовщику хотя бы на пару часиков. Крида бабахала всю ночь – пусть там в ней всё успокоится».
Сдвинув ногой люк на прежнее место и подтащив Хельберта за фонтан, я спросил:
– Где живёт Энтони Фришлоу?
Лешпри указал пальцем на искрящийся сусальным золотом купол.
– Вон храм Ураха, а напротив него, стоит особняк с колоннами – это там.
– Хорошо. Иди в Кулуат Хель –обрадуй маму, поешь и отдохни. Я приду к вам попозже.
Лешпри кивнул и похромал в проулок, а я, натирая кулаком слипающиеся глаза (второй день без сна!), поспешил нанести визит Энтони Фришлоу. Сфантазировать, как уговорить его не отнимать у Хельбертов Кулуат Хель я не сумел, и поэтому решил пустить предстоящие прелиминарии на самотёк. Мостовая услужливо проводила меня до площади, окружённой импозантными зданиями, выполненными во вкусе раннего омбольдомского зодчества. Окинув ироничным взором толстую парочку шушукающихся братьев Света, я затормозил у подковообразной арки.
– Я к бургомистру.
Красная физиономия громилы, подпирающего задом ворота, презрительно скривилась.
– Все аудиенции он проводит в ратуше. Время – с одиннадцати до четырёх. Ясно? Тогда отчаливай.
– Мне надо видеть его сейчас.
– Особенный либо?
– Да.
– Что, да? Сковорода? Ты – оборванец, а оборванцев бургомистр у себя дома не принимает.
Выглядел я и правда не очень – весь запорошённый пылью, в рваном плаще и в замызганных сапогах.
– Что завис? Канай, пока я тебе по макушке не настучал.
– Прости, прости, уже ухожу, – наигранно виновато отозвался я.
В моей спрятанной за пазухой перчатке заструилась сфера Замедления. Я сделал резкий шаг вперёд и (чпок!) вмазал заклинанием по лбу громилы. Не больно. Но теперь он был способен шевелился не быстрее улитки. Прежде чем открыть ворота, я, похлопав его по плечу, весело улыбнулся:
– В следующий раз обращу тебя в лягушку! Кв–а–а–а–а!
Бодро прошествовав по плиточной тропинке, по бокам которой там и сям ютились миниатюрные гипсовые статуи, я отворил дверь особняка. Отделка из лепнины, широкий камин, морские раковины, черненое серебро, черепаховые панцири, позолоченная бронза, подсвечники из горного хрусталя, вздутые вазы, бархатные ковры – роскошный холл у Фришлоу! Манфред Второй и тот скромнее жил!
С дивана вскочил крохотный человечек. Он приблизился ко мне и, подслеповато щурясь снизу вверх, гаркнул:
– Докладывай!
