весь в испарине. Вот уже почти двадцать лет этот сон приходит к нему с неизбежной регулярностью. Скрипнув зубами, он вновь почувствовал во рту вкус горелого песка. Глубоко втянул в себя воздух, выравнивая дыхание. Затем встал, отдернул штору и выглянул на улицу.
По парку передвигалась уборочная машина. Мощным пылесосом она всасывала в себя мелкую каменную крошку, которой власти городка зимой посыпали обледенелые участки дорог, тротуары и пешеходные зоны. Перемытый гравий тут же пересыпался в зафиксированный сзади прицеп. «Чего только эти австрийцы не придумают», – мелькнуло в проясняющемся сознании.
Несмотря на шум, вид из окна успокаивал. Он купил этот дом в тирольских предгорьях. Место было идеальным: внизу простирался обширный парк с небольшим озерцом. Близкое присутствие горного массива и несколько аккуратных домиков, живописно вписанных в скалистые склоны, создавали чувство покоя и уединения. Это определило его выбор.
Мужчина включил кофемашину и пошел в душевую. Ночной кошмар только во сне заканчивался хорошо, а наяву в его жизни произошла катастрофа.
Он хорошо помнил, что жене не помогли ни укол, ни кислородные подушки, которые он чудом обнаружил в подсобке разбомбленной аптеки. Он упрямо отказывался верить, что она мертва, хотя понимал, что все реанимационные действия совершает с мертвым телом. Бели бы можно было обменять жизнь на смерть, то он, не раздумывая, умер бы там, в том самом подвале. Он помнил, как сидел у тела жены и казнил себя за то, что вызвал семью к себе. Надо было настаивать на своей поездке в Москву! Он казнил себя за то, что не уберег самое дорогое, что у него было. Как, как он мог так беспечно пригласить их туда, где идет война?!
Иногда ему снились море, пальмы, коралловые рифы и белый песок в Иачанге. Большего счастья, чем тогда, он никогда потом не узнал. Видимо, это была вся мера счастья, положенного ему, и она была прожита им в эту неделю короткого отпуска.
Он помнил, как они лежали в термальных источниках среди зарослей кокосовых пальм и блаженно вдыхали сводящий с ума запах, который источали деревья, разогретые полуденным солнцем.
Они поднимались к одиноким горным пагодам с гигантскими статуями Будды, чудом сохранившимися с незапамятных времен, и смотрели вниз на причудливые скалы, раскинувшиеся в море. Некоторые из них были похожи на гладкие спины дельфинов и китов, и когда волна заливала их, то они блестели и слегка рябили на солнце, словно только что вынырнули из недр океана, лишь на миг оторвавшись от своих неведомых подводных игр.
Иногда они брали с собой на прогулку свою двухлетнюю дочку. Она шустро перебирала маленькими ножками и все время норовила убежать от них к морю. Он догонял девочку, легко поднимал на руки и целовал уже слегка подрумяненные южным загаром спинку, шейку, маленькие ступни. Тогда ему даже в страшном сне не могло привидеться, что через каких-то три дня осколок американской бомбы убьет жену и навсегда оставит шрам на этой крошечной ножке. Справа, на внешней стороне икры… От этих
