под треск горящих в печи дров, но к утру печь остывала и в комнате становилось холодно и темно. Секлетея не любила утро еще и потому, что отец уходил на работу и на какое-то время она оставалась одна. Потом приходила хантыйка Эви, которая служила в отцовской больнице нянечкой. Она растапливала печь, готовила завтрак, одевала Секлетею в меховой мешок из оленьей шкуры, сажала на санки, и они ехали к роднику за водой. Когда в морозные дни родник замерзал, Секлетея сидела в мешке на санях, а Эви собирала в ведро пушистый и сухой снег, который они потом топили на раскаленной печке. Темнело быстро, Секлетея доедала оставшуюся от завтрака кашу и начинала ждать отца. Между тем Эви готовила обед и купала Секлетею в алюминиевом корыте.
Когда отец возвращался, Эви уходила. Отец сам накрывал на стол: стелил белую скатерть, ставил тарелки и приборы и зажигал керосиновый фонарь «летучая мышь». А после обеда наступало любимое время Секлетеи, потому что отец читал ей сказки про королей и принцев, про диких лебедей и гадкого утенка, про стойкого оловянного солдатика, про царя Салтана и золотую рыбку. Особенно ей нравились сказки в стихах, которые она быстро выучила наизусть. У нее почти не было игрушек: из кедровых шишек отец смастерил ей куклу и медведя, а жена местного охотника подарила ей маленького зайчика из остатков настоящей заячьей шкурки. Она ставила фигурки на печку и представляла, как они все приехали на бал. Как можно было приехать на бал без платья, она не понимала, потому что в ее книгах картинок не было, и она думала, что балы проводятся на поляне среди высоких кедров.
Секлетея очень любила отца. Сначала она не знала, что кроме отца должна быть и мать. Потом она думала, что ее мать – это Эви. Она укладывала ее спать, когда отец задерживался у больного, и Секлетея постепенно привыкла и привязалась к ней. Перед сном Эви пела ей песни на хантыйском языке, и она стала понимать немного по-хантыйски. Особенно ей нравились песни про священную весну, про трех оленей и про пин юган – священное солнце.
Снег на короткое время таял, вырастали разноцветные лишайники – наступало благодатное время, когда днем и ночью светило холодное северное солнце. В такие дни вечером этажерка становилась балконом замка, а сундук – волшебной дверью в сказочную страну. По выходным отец вставал рано и уходил в тайгу собирать травы, грибы и ягоды. Иногда он брал ее с собой, сажал на плечи или привязывал к себе куском материи. Потом они вместе перебирали добычу, сушили грибы и травы, а из ягод Эви варила ароматное варенье. Секлетея была очень счастлива: она считала себя лесной принцессой, отца – таежным королем, а Эви – придворной дамой.
Однажды она спросила отца:
– А где моя мама?
Он улыбнулся и ответил:
– Дорогая Секлетея, ты – лесная принцесса, а твоя мама – лесная королева, она очень занята, ведь она отвечает за все деревья в нашем лесу. Твоя мама защищает тебя, Эви и всех жителей поселка от лесных разбойников. Она придет к нам на Рождество в самую длинную ночь в году.
И Секлетея ждала
