у Григорича из-за никак не приходящей нужной мысли пересохло в горле. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить жену, которая и без того все время ворочалась и скорее всего притворялась спящей, ибо тоже волновалась, он вышел на кухню за очередной банкой кофейного напитка. Когда вернулся, Рита слегка привстала на кровати и полушепотом произнесла:
– Пусть Вадим будет виноват в смерти ее ребенка.
Банка чуть не выпала из рук Григорича. Удивленный, он спросил:
– Тебе что-то приснилось? Спи.
– Ты просто уже полчаса вслух разговариваешь.
Наступила пауза и Рита сказала о другом.
– Мама приснилась. Давай на кладбище съездим.
– Угу, – пробурчал Григорич. – Съездим.
– Я Вову попрошу, пусть нас отвезет.
– Отвезет? – поднял брови муж.
– Мне кажется, после инцидента с Машей он чувствует вину и захочет….
Григорич усмехнулся, от чего Рита нахмурилась.
– Он и вдруг чувствует вину? Мы точно об одном и том же царьке говорим?
– Прекрати. Ты со мной?
– А как же, – задумчиво вперив глаза в стол, пробубнил Григорич. – Только давай утром поговорим, ладно? Я и так специально не включаю компьютер, чтобы он не тарахтел на твои нервы. Спи.
– К маме хочется… – прошептала Рита и снова легла. Она повернулась на другой бок и вздохнула. «Снова обидел ее, – вздохнул и Григорич. – Вот чего я такой придурок? Ритулька – единственный дорогой мне человек, без ее забот я давно бы умер. Вижу, как она страдает, как хочет всех помирить, всем помочь, как разрывается между всеми, а меня словно изнутри бесы мордуют: нет-нет да ляпну что-нибудь дрянное. Нет, я и есть мой главный герой. Прости, мася. Хм…виноват в смерти ее ребенка, говоришь. То есть его враг – женщина. А он чем-то оскорбил ее сына со сцены и тот…. Что же тот? Повесился? Или…Нет-нет, сложнее надо. Сложнее и неожиданней».
Впервые за последние десять лет Григорич пожалел, что бросил курить. Сигарета хоть и благодаря внушению, но всегда стимулировала его к размышлениям. Григорича зацепил антагонист. Противоборство с женщиной всегда интригует и никто никогда не знает, к чему оно приведет: к любви или ненависти, будет ли великое спасение или подлый удар в спину, а может, придется испытать все сразу – как в общем-то и случается, если имеешь дело с женщиной. Правда, Григорич решил не указывать в логлайне имя антагониста, ибо к нему полагалось добавлять и фамилию, а это еще одно лишнее слово. О лаконичности он не забывал на протяжении всей ночи, и вздрагивал как от занозы в пятке. Наделив врага Вадима коротким и емким именем – неизвестный, Григорич перешел к пункту: Что случится, если герой не добьется цели? Не колеблясь, автор решил, что ставка должна быть очень высокой, а именно: жизнь. Правда, для этого нужно так развить персонажа, чтобы зритель стал сопереживать ему
