угрожают смертью…
– Если ты решишь присоединиться к нам, эти три правила должны стать уставом твоей новой жизни. Поверь мне, Дэниел, совсем скоро ты будешь рад тому, что в твоей жизни есть хоть какие-то правила.
В зале повисло молчание. Джексон снова обратился в гребаную статую и наблюдал за мной с холодным спокойствием. А я думал. Думал. Думал. И даже не понял, когда все внезапно встало на свои места. Все стало слишком понятно.
Тихий голос прошелестел в моей голове:
«А не кажется ли тебе, что этот мужчина – охренительный психолог? И он точно знает, на что давить, чтобы ты согласился на любые условия».
Я осторожно вздохнул.
Да, это было так. Именно так. Но было одно «но» – Джексон был честен со мной. И я разделял его точку зрения.
– Я все понимаю. И принимаю… почти все. Но у меня есть один вопрос. Два, точнее. Могу я их задать?
Джексон медленно кивнул. Я взъерошил волосы и осторожно спросил:
– А что у вас с пенсией?
В зале на пару секунд повисла гробовая тишина, и я едва не оглох, когда мой собеседник расхохотался. Громко, раскатисто, запрокинув голову назад. Я невольно улыбнулся, наблюдая за ним. Его глаза, обычно спокойные, холодные или злые, искрились. Статуя ожила.
Он смахнул несуществующую слезинку и выдавил:
– Доживи лет до сорока, а там посмотрим! Клянусь, Дэниел! Тебя точно кто-нибудь грохнет за такие шутки.
Я озадаченно моргнул. Вообще-то, я не шутил… ну и ладно.
Джексон махнул рукой на дверь.
– Ты готов идти со мной дальше?
– Готов.
– Если ты пройдешь через эту дверь, назад пути не будет. Ты осознаешь это?
Во рту стало сухо. Взгляд нервно забегал. Голос в голове говорил все громче, убеждая меня сбежать. Но я сумел сладить с нервами и кивнул.
– Осознаю. Я готов.
– Тогда пойдем. Остальные правила ты усвоишь на практике.
Уже подходя к двери, Джексон обернулся и посмотрел на меня поверх плеча.
– Ты говорил, что у тебя два вопроса.
Я кивнул, судорожно вспоминая второй. Меня настолько шокировал вид хохочущего командира, что он просто вылетел из головы.
А! Да! Вот!
– Я почему про пенсию спросил… Невозможно до самой старости воевать. Ты сказал, что по доброй воле парни не уходят, сбегают в страхе. А что, если в один день я пойму, что хочу создать семью, хочу мирной жизни? Это ведь не страх, не побег.
Губы мужчины медленно растянулись в удовлетворенной улыбке.
– Я не ошибся в тебе, Дэниел Стоун, хотя пару раз ты пытался меня в этом переубедить.
Он окинул меня оценивающим взглядом и хмыкнул.
– Но ты и мирная жизнь… Сильно сомневаюсь. В тебе горит огонь. И что бы ты ни думал о том, ЧТО ИМЕННО его подкармливает, забудь. Бой – твоя суть. Твоя сущность требует этого – сражаться, проигрывать,
