и не слишком, грудные мышцы, размер пигментированного пятна вокруг соска, отсутствие широкоплечих и узкобедрых индивидуумов. Что касается прочих внешних характеристик, таких, как длина волос, то прически, как правило, у местных были короткие, но это не могло сбить Чарли с толку – как и разнообразие одеяний.
Затем он мысленно обратился к языку, на котором, как он справедливо полагал, мог говорить достаточно свободно, но который по-прежнему периодически ставил его в тупик. Он взглянул на Миелвиса, который продолжал серьезно и одновременно терпеливо смотреть на него, и произнес про себя на ледомском: «Я смотрю на него», после чего стал анализировать местоимение «него» и обнаружил, что оно не несет значения мужского рода. Нет, это было личное местоимение, его нельзя было использовать по отношению к вещам, но в ледомском языке оно было лишено гендерных характеристик. Если Чарли считал, что местоимение «он» и его производные относится к мужскому роду, то это было ошибкой самого Чарли, и теперь он это понимал.
Но если личные местоимения в ледомском не выражали характеристик рода, означало ли это, что местные жители не имели половых признаков? Чарли понял – лишь это допущение позволяло хоть как-то соотнести замечание Филоса с действительностью: мужчин они не видели, но и женщинами не были.
Слова и понятия «мужское» и «женское» существовали в языке, но… И Чарли понял: ледомцы несли в себе оба начала. Они были одновременно и мужчинами, и женщинами.
Чарли взглянул Миелвису в глаза. Тот терпеливо ждал.
– Вы – и то, и другое, – сказал Чарли.
Несколько мгновений его собеседник, застыв, будто каменное изваяние, молчал. Потом лицо его расплылось в довольной улыбке.
– Тебе это кажется ужасным? – спросил он.
– Я пока не решил, ужасно это или нет, – отозвался Чарли. – Я просто хочу понять, насколько это возможно.
– Я тебе покажу, – сказал Миелвис и, поднявшись, все так же торжественно обошел стол и приблизился к Чарли, который от волнения едва дышал.
– Привет, парни! – говорит Тилли Смит. – Что так тихо?
– Мужской разговор, – отзывается Смитти.
Вступает Херб:
– Привет, девицы! Как покатали шары?
– Три броска – и партия закончена, – отзывается Джанетт.
– Хербу хватает одного, – произносит Смитти бесстрастно, хотя это и неправда.
Тилли подхватывает:
– А не накидаться ли нам всем? Налей-ка, Смитти.
– Только не нам, – отрицательно качает головой Херб, позвякивая льдом в пустом стакане. – Я свою норму залил, и мне хватит.
– Мне тоже, – подхватывает Джанетт, поймавшая мысль мужа.
Херб встает.
– Спасибо за выпивку и грязные шутки, – говорит он Смитти.
– Не вздумай рассказать им про девочек по вызову, – усмехается тот, а Джанетт изображает, будто кидает шар.
Тилли повторяет
