в дом ту, что женой перед Богом и людьми назвал, руки ей целовал, как раньше Марьяше… Ладно жили, весело и споро, все в доме получалось. Любил или нет, Яцек и сам сказать не мог, но теплело в груди, глядя на молодую жену. Когда слова заветные «Сына тебе рожу по осени», услышал, и вовсе растаял. А Марья… Лежала себе за оградкой в жальнике, к той поре уж и не ходил к ней никто.
Вот только с той поры, как новость о сыне узнал, стал замечать Яцек, что происходит что-то… Непонятное. Пугающее. Жена плакала по ночам ни с чего, вещи в доме переставлялись будто сами собой, молоко прокисало… Дела на спад пошли, как не вертелся Яцек, чтобы семью прокормить – за что возьмется, все прахом идет. Думали – сглазил кто или домовой шалит, обряды положенные делали, как старики учили, только хуже становилось с каждым днем. Чем ближе роды, тем ужаснее бесновалось нечто, поселившееся за порогом их дома.
Она пришла, когда молодая жена на палатях криком исходила первенца выталкивая. Яцек зашел в сени, видит – вокруг травы полевые разбросаны, и тонкие ржаные колоски то тут – то там по полу мелькают. Закричал в ужасе, бросился до жены – а над ней Марья, красивая, рыжая, как тогда, с венком на голове, который он сам на голову ей надел. Стоит, скалится, да приговаривает «Что ж ты, Яцек, новую жену поверх старой привел? Женаты мы с тобой, венчаны перед Богом, а ты… Заберу ее с собой, как есть заберу, будешь один куковать, с бедой своей стопку опрокидывать…»
Взмолился тогда Яцек, заплакал, просил оставить невинную душу – его с собой забрать, если злоба и обида Марьины так велики. Но… «Ты меня не пожалел. И я не пожалею», сказала, и в ту же секунду, последний раз вскрикнув в горячке родильной испустила дух молодая жена Яцека. А с ней вместе и нерожденный сын.
Похоронил их Яцек молча. Ни поминок, ни проводов достойных – сам гроб сколотил, сам до жальника на телеге донес и закопал. И с тех пор ни с кем словом не перемолвился, в люди выходить перестал, только иногда нет-нет, да и слышали соседи, как ругается он с кем-то, прощения просит и воет, как дикий зверь. А как осень следующая наступила, пошел в ржаное поле, что рядом с обрывом, где Марья погибла, поджег его и сам угорел.
Старики говорили, расплаты искал.
Экскурсия на тот свет
Мы просто хотели повеселиться. Мы думали, что отправиться в тур по самым странным местам штата будет отличной идеей. Мы… Да ничего мы не думали, тупо сидели в микроавтобусе и заливались дешевым пивом, пока гид пытался вдолбить в наши головы хотя бы немного мыслей о местных полях и самом большом хот-доге на всем юге.
Именно поэтому – из-за полного отсутствия хоть зачатков мозгов – на вопрос гида, едем ли мы по дороге смерти, мы конечно же ответили утвердительно. Дорога Смерти? Да, ок, звучит круто, как раз то, что нам нужно. А названия чуть менее пафосного они подобрать не могли?
Собственно, как оказалось, Дорогой Смерти этот несчастный кусок трассы звали вовсе не потому, что он был особенно опасен. Как и в каждом дешевом месте, не славящемся нормальными
