были ее постоянными спутниками – она то проглатывала их в мгновение ока, то смаковала каждую страницу, как иные знатоки наслаждаются хорошим вином, поглощая его глоток за глотком, и никогда не пресыщалась. Словно подтверждая сию истину, Наташка заметила:
– Ты – другое дело, если б у тебя шарики за ролики заехали на книжной почве, все было бы в порядке вещей!
– Спасибо на добром слове, – усмехнулась Резникова. – Но не сворачивай тему. Я хочу знать, почему ты прицепилась к своему чудесному деду?
– Хочешь верь, хочешь, нет, но его гнетет тайна. – Наталья наклонилась ближе к подруге и перешла на шепот. – Причем началось все давно. Я еще маленькая была. Дед летом постоянно ездил на рыбалку, куда – не помню, но привозил обычно очень много рыбы, делал из нее тарань, потом друзьям-приятелям раздавал, а остатками на местном рынке приторговывал: не для прибыли, конечно, больше для развлечения да чтоб пообщаться с такими же поклонниками удочки и крючка, как он сам. Хотя ты и сама знаешь, он ведь, бывало, неделями пропадал. Из одной такой поездки дед привез странный сверток: округлый предмет, завернутый в плотную темную ткань. Мне как раз лет десять было, и я захотела посмотреть, что там, но дедушка очень рассердился, отобрал эту штуку и строго-настрого запретил мне лезть к ней. Впрочем, я бы и не смогла, потому что он ее спрятал.
– Куда? – Света неожиданно для себя увлеклась рассказом и тоже зашептала.
– Не знаю. Скорее всего, в сейф в своей комнате.
– Откуда у вас сейф взялся? Вы вроде золото – брильянты дома не держите. Или я чего-то не знаю?
– Дед приволок и установил у себя. Он же всю жизнь строителем работал, много всяких штук в дом тащил, мастерил что-то… Еще мать ругалась: мол, всю квартиру хламом завалил. Тогда дедушка перенес свои находки в сарай, дома только сейф и остался…
– Ну и? – Светлана нетерпеливо передернула плечами и порывисто отбросила назад длинные светло-русые волосы.
– Вот и ну! С тех пор дед каким-то беспокойным сделался, часто запирался и меня к себе пускать перестал. – Продолжила Наташка. – Иногда я замечала, как он, собираясь на рыбалку, прячет в рюкзак сверток, причем воровато оглядывается… Потом время прошло, все как-то забылось, дедуля вроде очухался, хотя иногда среди ночи вдруг громко вскрикивал, и вид у него делался такой… испуганный, что ли? И глаза постоянно бегали по сторонам. Мама причисляла это к старческим странностям, а я… просто волновалась за дедушку. И сегодня все мои почти позабытые страхи вспыхнули по-новой: я ночью встала в туалет, и увидела, что у дедули свет горит. Я осторожно заглянула, и вижу – дверца сейфа открыта, дед за столом сидит ко мне спиной и бормочет что-то вроде: «Горько, горько! Надо отвечать за свои поступки. Когда же все закончится?! Сердцу неспокойно». Представляешь?! Мне так жутко сделалось! Я бегом под одеяло вернулась, а утром уже не могла точно понять, было все взаправду, или это мне сон приснился? Да и дедушка за завтраком бодренько так кашу трескал…
– Слушай, Наташ, может, и впрямь тебе все приснилось?
