Он не знал, что сказать. Могучий, уверенный в себе воин вдруг лишился дара речи. Мрачная радость затопила мое сознание. Пусть испытает хоть немного той же боли.
Никто не остановил меня, когда я, шатаясь, начала подниматься по лестнице, цепляясь за нее одной рукой. Вторая так онемела, что я не могла даже поднять ее. Несмотря на все сказанные мною слова, Николас дернулся, чтобы помочь, но Катал сжал его плечо и покачал головой.
Горло болело от сдерживаемых слез, и когда я выбралась на улицу и почувствовала такой желанный порыв ветра, они наконец-то покатились по лицу.
Я грустно осмотрела склоны, густо покрытые зарослями и огромными древними деревьями. Развернулась и настолько быстро, насколько было возможно в моем состоянии, побрела к дому, который станет моей клеткой, если не смогу найти выход.
Позади меня раздались едва слышные шаги, и я ускорилась, почти переходя на бег.
– Фрейя, – тихо позвал Николас.
Я проигнорировала его.
– Фрейя, остановись.
Он мог спокойно догнать меня, заставить силой, но продолжал сохранять дистанцию между нами.
В это же время к дому подошли его мать и сестра. Они проводили нас встревоженными и изумленными взглядами, но ни я, ни Николас не обратили на них внимания.
Я взлетела по ступенькам, ворвалась в хижину и попыталась найти знакомую дверь.
– Давай поговорим, – настойчиво продолжал Николас, практически поравнявшись со мной. Я даже чувствовала, как под его ногами прогибались доски пола. – Фре…
Добравшись до выделенной мне комнаты, я не сдержалась. Резко развернулась и, замахнувшись, со всей силы влепила ему пощечину. Удар вышел настолько мощным, что его голова дернулась набок, а на лице заалел яркий след. В мою ладонь будто впились тысячи иголок.
Он не поворачивался, возвышаясь надо мной и прожигая взглядом стену.
Я вдруг осознала, что натворила, и отступила к двери, сжавшись в ожидании ответного удара. Но ничего не произошло, и я как последняя трусиха проскользнула за дверь и захлопнула ее прямо перед его носом. В отчаянии оглядела комнату и бросилась к кровати, которая казалась самым тяжелым и практически единственным предметом здесь. Кряхтя, одной рукой придвинула ее к двери, а затем подхватила столик и поставила сверху. Я обессиленно сползла по стене, стараясь не думать о том, что это не сдержит здорового молодого мужчину, если тому захочется зайти.
– Фрейя, позволь мне войти, – раздался тихий, приглушенный голос над ухом, словно он опустился на корточки. – Я только посмотрю плечо и уйду, обещаю.
– Твои обещания ничего не стоят! – Я закрыла лицо руками и прикусила ворот платья, чтобы заглушить рыдания. Но всхлипы все равно прорывались сквозь ткань, и я, содрогаясь всем телом, выпустила скопившееся за день напряжение.
Я так и не разрешила ему войти, и Николас послушно остался снаружи. Спустя некоторое время его низкий голос слился с женским, в котором звучало возмущение, где-то в глубине
