Так, немножко. Потерплю. Не пойду к медсестре. Злая она.
Дома отпираю замок на блокноте. Перечитываю записи на первой странице:
«Мы, Маша и Ваня Найдёновы, двойняшки из пятого “В”. Мама называет нас плюсиками. Не знаю, что это значит, но мы единственные пьём таблетки по будильнику. Это неудобно, а ещё повод для насмешек. Хотя было бы хуже, если бы я носила очки. Вот Таню Митрошину дразнят четырехглазой или слепой курицей. Мы с Ваней ходим к окулисту каждые три месяца, и я каждый раз загадываю, чтоб не было ухудшений…»
Перелистываю заполненные страницы. Круглый почерк, наклейки и рисунки цветными гелевыми ручками. Пишу на новом листе:
«Дорогой дневник! Сегодня у меня болел живот, поэтому я пропустила половину урока. Ещё всем раздавали бланки на прививки, кроме нас.
Мама говорит, что мы плюсики, но медсестра назвала вичами. Какая-то она противная. Придём с подружкой: то палец на труде порезали, то голова болит или живот. А медсестра подружке пластырь прилепит, рукой лоб потрогает, подует на царапину, чтоб йод сильно не щипал. А мне по столу подвинет, чтоб сама наклеила. Или электронный градусник направит издалека и скажет, что таблетки давать не имеет права. Чтоб я звонила маме, и та забирала. Или скорую помощь предложит вызвать. Сразу видно, что я ей противна.
Интересно, вичи – это что-то типа вшей?»
Накануне Пасхи
В этот день я совершила непоправимое. До сих пор с ужасом думаю, как одно неверное движение превращает обычного человека в убийцу. Так получилось, что села за руль в состоянии, к которому есть множество художественных определений и эпитетов, но буду честна и прямолинейна до конца: пьяной. С трудом держалась дорожной разметки. Машина норовила выпрыгнуть из-под моих рук и угодить на встречку или обочину.
Нет. Никогда ещё в таком состоянии не садилась за руль. Утром поездка не входила в планы. Я долго стояла в душе, подставляя то спину, то грудь под горячие струи. Наслаждалась тишиной, возможностью никуда не торопиться. Второй завтрак мороженым с вареньем под красочную ленту соцсети. Долгожданное одиночество помутило рассудок. Гулять так гулять, решила я, залезая в холодильник, где прятались остатки красного сухого.
Солнечные лучи квадратами на стеклянном столе. Свист вскипевшего чайника. Кофе с молоком в большой белой кружке. Две ложки растворимого, пока никто не видит. Запах, манящий, обещающий рекламное наслаждение, но оставляющий почему-то горечь и разочарование на языке. Надо было сварить настоящего, молотого.
Звонок мужа толкнул на безрассудство. Шкафчик для ванной прибыл в магазин. Муж попросил съездить за заказом и потом встретить его с детьми после прогулки. Бодро ответила согласием, а в животе похолодело. Не могла же я признаться, что уже с утра не утерпела и хлебнула из бутылки.
И вот на Шараповском проезде под мостом я сбила человека. Не увидела пешехода. Была погружена в борьбу с рулём и педалями. В последний момент попыталась вильнуть вбок, краем глаза заметив, как скатывается
