небывалое. Вагон, в который они вошли, был просто огромным – по сути, это был высокий зал, в верхней части которого по всему периметру шла антресоль с бесчисленными шкафами тёмного дерева. Наверх вели лестницы, как и шкафы, покрытые резьбой.
– Это у нас вроде гостиной. Я сейчас угощу тебя чаем, а пока давай познакомимся. Меня зовут До. Я у хозяйки вроде главной помощницы. Тебе с сахаром?
Тим так засмотрелся на богатства, собранные в вагоне, что не сразу понял, о чём его спрашивают.
– Мне? Да… Два кусочка.
До, которая что-то быстро переставляла в уголке возле начищенного до блеска медного бака, хохотнула:
– Ладно, поглазей. Можешь подняться наверх, если хочешь.
Ещё бы не хотеть! Тим, дома у которого почти не было книг и безделушек, медленно шёл вдоль шкафов с бесчисленными старинными томами, но главным было даже не это: почти на каждой полке перед книгами стояли большие фарфоровые фигурки людей, животных, каких-то неведомых сказочных существ; часто фигурки составляли целые композиции, изображающие то шумную пирующую компанию, то суету в продуктовой лавке, то семью за вечерним чтением. Тут и там среди фарфоровых чудес встречались старые часы, заводные птицы, подзорные трубы и приборы, о назначении которых Тим не мог даже догадываться.
– Нравится?
Голос До раздался прямо над ухом и так неожиданно, что Тим даже выронил фигурку смешной собачки, которую держал в руках. Тим в ужасе ахнул, но фарфоровая собачка остановилась в дюйме от пола и закачалась, как будто была подвешена на резинке. До подняла фигурку и со смехом вернула Тиму:
– Тут ничего не разбивается. Чай готов.
Тим медленно пил крепкий чёрный чай с печеньем и вопросительно глядел на До. Та сидела в кресле напротив, качая туфлей, носок которой едва виднелся из-под платья – но, скорее всего, она тоже была сама по себе. Наконец До глубоко вздохнула:
– Хочешь спросить о чём-нибудь? Спрашивай.
– А вы не обидитесь?
– Вы?! – До опять засмеялась. – Ну нет, так не пойдёт! Только на ты, хорошо?
– Хорошо. Ты – настоящая?
До вскочила и, схватив край длинного шлейфа платья пальцами, закружилась по залу:
– А какая же ещё!
– Ну, я хотел сказать… ты необычная.
– Конечно. Кстати, подрастёшь – говори так всем девушкам. Ладно, ладно! Я-то знаю, что ты имеешь в виду. У меня вот даже пальцы на шарнирах – гляди. Но у нас тут всё настоящее. И необычное. Ты привыкнешь. А со временем, может быть, и поймёшь это.
Тим в замешательстве почесал затылок – сейчас он ничегошеньки не понял.
– А что это за поезд?
– Это смысл существования всей планеты. – До вдруг расхохоталась так, что схватилась за живот. – Ну и лицо сейчас у тебя!
Тим посмотрел влево, где висело зеркало, – вид у него и правда был смешной.
– Давай я сама тебе кое-что расскажу. Мы сейчас едем вокруг света, – она неопределенно
