с одеждой. Сидя на кровати перед ним, Тим думал о том, как этот поезд не похож на те, что ходят до Гринтауна: там в вагонах всегда было пыльно и тесно, и уж, конечно, никаких кроватей не имелось. А здесь были даже картины. Над кроватью Тима висел пейзаж – так назвала эту картину До, она же сказала, что на ней город по другую сторону океана. Океана Тим никогда не видел – видел ручьи и речки, а про океан только слышал. До сказала, что скоро он сможет исправить это упущение.
За окном всё так же бежала ровная земная поверхность, и Тим вдруг понял, как далеко он сейчас от дома. Но мысли о родителях и сестре появились ненадолго: Тим оглядывал новый мир, в котором так неожиданно оказался, думал о загадочной хозяйке, которую можно будет увидеть только завтра, о До, такой странной, но в то же время такой замечательной… И тут Тим понял, что он первым делом спросит, когда его представят хозяйке.
Без пяти восемь в дверь купе – хотя оно больше напоминало Тиму маленький и очень удобный дом – постучали.
– Ах, ты ещё не готов! – До в притворном ужасе всплеснула руками. – Бегом надевай вот это!
Она вынула из шкафа плечики, на которых висел синий костюм с золотыми пуговицами.
– Это?!
– Это, это. И побыстрее. Неудобно заставлять людей ждать.
Тим хотел было спросить, о ком говорит До, но она так властно указала на ширму, за которой можно было переодеться, что Тим решил подождать.
– Да, а как ты узнала моё имя? Я только сейчас понял, что ещё там, в кабине, ты уже сказала – «Тим»…
– А оно у тебя на лбу написано.
– Нет, серьезно?
– А я серьёзно. Я умею видеть то, что другие не умеют. И вообще – завтра узнаешь!
– А что будет завтра? – Тим вышел из-за ширмы, застёгивая пуговицы на рукавах рубашки.
До мечтательно раскинула руки и сделала несколько танцевальных па:
– Город, большой город… И мы будем чувствовать, как он живёт.
Если первый вагон, который До назвала гостиной, поразил Тима, то второй – ошеломил. Его так же опоясывала антресоль с книгами и фарфоровыми фигурками, но вместо деревянных лестниц и столбов были мраморные, инкрустированные мириадами сверкающих камней – они изображали жуков, бабочек, рыб и каких-то странных улиток. Тим осторожно прикоснулся к одному из жуков с тёмно-красными надкрыльями:
– Это что – рубин?
– Турмалин.
И До потащила его дальше – к столу, стоявшему прямо в центре зала. Стол этот несколько выбивался из общего стиля: он был из того же мрамора, что и безупречные лестницы и колонны, но в нескольких местах края были отколоты, словно по ним били огромной киркой, а возле угла даже виднелась конусообразная дырка. Скатерть словно нарочно была положена наискосок, чтобы не скрывать повреждённые углы.
– Что это? – Тим запустил палец в коническое отверстие.
– Это – Объеденный Стол.
Тим повернулся к нише, откуда звучал
