спросила она тихо. В голосе Мэл звучала какая-то дикая усталость. – Если ты никогда об этом не думал – ни одна девушка не будет спать с мужчиной просто так. Мы всегда чего-то ждем… Чего-то большего. Я начала ждать после свадьбы твоей сестры – ты же не просто познакомил меня с семьей.
– Мне была нужна компания на вечер. Я не догадывался, что ты так это воспримешь.
– Кай, я тебя люблю. Ты крутой врач, классный друг и ты прекрасен в постели. Но я правда так больше не могу. – Плечи Мэл опустились, – ты раз за разом умудряешься меня унижать. Я так пыталась добиться твоего расположения, что превратилась в злобную фурию. Думаю, что самым уместным будет сказать: «прощай». Особенно после того, что ты провел прекрасную ночь не со мной. Один только вопрос – где же эта таинственная незнакомка, которую ты не можешь выкинуть из головы?!
Она нажала на дверную ручку и вышла, а я стоял и смотрел на закрытую дверь.
Я вернулся в кухню и взял новую порцию льда из морозилки. Сев у окна я задумался над тем, что она сказала. Ох уж эти драматические диалоги перед уходом, которые должны заставить мужчину чувствовать себя паршиво. В этот раз ее слова попали в цель. Так погано мне не было достаточно давно.
На следующий день после этого разговора в мою смену поступил 8-месячный малыш, которому моя бригада должна была провести срочную операцию. Я пытался перевести мальчика другой бригаде: мне предстояло через пару дней оперировать сложного пациента вместе с Лиз. Но у парнишки показатели ухудшались с каждой минутой и ждать не было никакой возможности.
Три часа со скальпелем, мы сделали все, что могли, но прогнозы были неутешительные. Малыша привезли к нам слишком поздно, чтобы рассчитывать на успех. Я делал все, что мог. Мои ассистенты делали даже больше того, что было в их силах, но даже мы не в силах были его спасти. Тишина кардиомонитора была самым тяжелым признаком нашего поражения. Я назвал время и вылетел из операционной.
Джоан стояла у большого окна, через которое следила за ходом операции.
– Как ты считаешь, каковы были его шансы?
– Процентов 20, не больше.
– Ты сделал все, что мог?
– Джоан, я всегда делаю все, что могу и даже немного больше! – Ответил я, едва сдерживая ярость.
– Мне было важно это услышать.
После того как я переоделся, провел брифинг для моей команды – им важно было услышать, что делали все, что было в наших силах. После мне предстояла долгая беседа с родителями малыша: я рассказал им о диагнозе, осложнениях, ходе нашей операции и постарался ответить на главный вопрос: «почему все закончилось так?».
После разговора я стоял на крыше больницы и что есть мочи орал, глядя в небо Нью-Йорка. Мой крик заглушал шум города, и это было правильно. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то видел такое проявление чувств. Я рыдал, кричал, пинал воздух, пока не обессилел окончательно.
– Я сделал все, что мог! – сказал, будто обращаясь к невидимому собеседнику.
Я был ужасно зол и расстроен. Не могу сказать, что такое случилось со
