надо же что-то делать! – воскликнула Люба. – Хотите, я поговорю со Столбовым, чтобы он снял часть нагрузки?
– Н-не надо, – с трудом выговорила Женя, вытирая слезы, – дело не в нагрузке.
– А в чем тогда?
– В том, что я не могу переключиться. Даже если пойду в кино или еще куда-нибудь, все равно буду думать об этом дурацком линейном программировании.
Мать и Люба переглянулись.
– Н-да, – протянула подруга негромко, – это называется «ку-ку». – Она замолчала, сосредоточенно кроша ложечкой остаток торта на блюдце.
Женя тихо всхлипывала, почесывая за ухом Ксенофонта, который, вспрыгнув к ней на колени, громко и блаженно урчал.
– Может быть… – робко начала Ольга Арнольдовна, но Люба внезапно перебила ее:
– Я знаю, что делать! Женька, тебе нужно заиметь хобби. В сфере искусства.
– Какое еще хобби? – не поняла Женя.
– Ну, например, у тебя же есть слух. Когда Костик воет свои песни под гитару, ты всегда подпеваешь.
– При чем здесь Костик и его гитара?
– Правда, Любушка, при чем? – удивилась Ольга Арнольдовна.
– А вот при чем. Помнишь, я тебе говорила, что хожу на хор? Уже второй год. Называется «Орфей», он любительский. Поет молодежь, все только по собственному желанию – и совершенно бесплатно, что немаловажно!
– Господи, Любаша, и когда ты все успеваешь? – Ольга Арнольдовна всплеснула руками, глядя на гостью с восхищением.
Та оставила ее комплимент без внимания и продолжала:
– Тебе надо сходить к нам.
– На хор?!
– Да, на хор. Вторник и пятница вечером у тебя свободны?
Женя задумалась. По вторникам и пятницам Столбовой работал в университете, и эти дни она целиком проводила в библиотеке.
– Раз молчишь, значит, ничего конкретного на это время у тебя не намечено, – тут же перешла в наступление Люба. – Да и что тут сомневаться, это почти рядом, от вас полчаса езды на автобусе. Репетиции с семи до девяти. В десять уже будешь сидеть за своим компьютером. А какую музыку мы там поем! И Чайковский, и Глинка, и русские народные песни. Сразу все термины из башки вылетят. И дирижер отличный, Всеволод Михайлович Лось.
– Нет, это чушь какая-то, – попыталась возразить Женя, но Люба тут же состроила свирепую физиономию:
– Ах, чушь? А в Кащенко не хочешь? Там целое отделение таких, как ты! Послезавтра ровно в половине седьмого я за тобой захожу, и чтоб была готова как штык. Ясно?
– Женюрочка, может, и верно – попробовать? – вмешалась мать. – Занятиям это нисколько не повредит, а голос у тебя с детства хороший. И слух. Не зря же музыкальную школу окончила.
– Ну, я не знаю. – Женя беспомощно развела руками. – Вы обе ненормальные. Тут диплом, а вы мне какой-то хор подсовываете. Ну… – Она последний раз всхлипнула, судорожно вдохнула и неожиданно улыбнулась: – Ну… я только
