пересказал свой сон, упомянул даже о странном детском портрете Луки.
Какое-то время Аннабет молчала, потом так сильно скрутила свой свиток с результатами инспекции, что он порвался.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Не уверен. Ты – лучший стратег из всех, кого я знаю. Если бы ты была на месте Кроноса и планировала свои дальнейшие действия в этой войне, что бы ты стала делать дальше?
– Использовала бы Тифона как отвлекающий маневр, а потом, пока боги на Западе, ударила бы прямо по Олимпу.
– Именно это нарисовано на картине Рейчел.
– Перси, – голос Аннабет напряженно зазвенел, – Рейчел – всего лишь смертная.
– Но что, если ее сон вещий? Те два титана говорили, что разрушение Олимпа – вопрос нескольких дней. Один из них сказал, что у них в запасе еще много сюрпризов. А что касается этой картины, на которой Лука изображен ребенком…
– Нам просто нужно быть наготове.
– Как? – спросил я. – Взгляни на наш лагерь, мы даже между собой не можем договориться. А мою глупую душу вообще скоро «пожнут».
Аннабет швырнула свиток на землю.
– Я знала, что нельзя показывать тебе пророчество, – в ее голосе звучали злость и боль. – Теперь ты просто напуган, а когда ты чего-то боишься, то бежишь от этого.
Я изумленно уставился на нее.
– Я? Бегу?
Девушка шагнула ко мне, так что теперь мы стояли нос к носу.
– Да, ты. Ты трус, Перси Джексон!
У нее покраснели глаза, и я вдруг понял, что, называя меня трусом, она говорила не о пророчестве.
– Если ты считаешь, что у нас нет шансов, может, тебе стоило отправиться в путешествие с Рейчел, – выпалила она.
– Аннабет…
– Раз тебе не нравится наша компания.
– Это несправедливо!
Аннабет оттолкнула меня и помчалась через клубничные поля, походя так наподдав по мячу для тетербола, что он бешено закрутился вокруг столба.
Хотелось бы мне сказать, что на этом мои неприятности закончились, но, разумеется, это не так.
В тот день мы собрались у лагерного костра, чтобы сжечь похоронный саван Бекендорфа и попрощаться с ним. Даже обитатели домиков Ареса и Аполлона заключили ради этого временное перемирие.
Саван для Бекендорфа сделали из металлических звеньев, наподобие кольчуги. Я не понимал, каким образом она загорится, но, очевидно, мойры нас выручили. Металл растаял в огне, превратился в золотистый дым и поднялся в небо. Языки костра всегда отражали настроение обитателей лагеря, сегодня огонь горел черным.
Надеюсь, дух Бекендорфа попадет в Элизиум. Может, он даже решит снова родиться и достигнуть Элизиума спустя три земные жизни, чтобы попасть на Острова Блаженных, самый радостный уголок царства мертвых.
Уж Бекендорф точно это заслуживал.
Аннабет ушла, не сказав мне ни слова.
