прилетит заряд дроби. Олег, вы ведь сами иногда охотитесь, говорили. И вы сами прекрасно знаете, что любую птицу можно достать. Так или иначе. Но мы ведь совсем не о том сейчас.
– А о чем же?
– О моих взаимоотношениях с родителями в детстве, я полагаю. Вы ведь сами начали диалог с этого.
– Да, начал.
Олег встал из кресла. Взяв в руки несколько бумаг и чернильницу с пером, он обошел дубовый стол и уселся напротив Майкла, ровно так же закинув ногу на ногу. Опрокинутый стакан метнул в него нового солнечного зайчика, однако мужчина его проигнорировал.
– Я начал разговор о твоих взаимоотношениях с родителями, чтобы понять причину.
– Причину того, почему они меня бросили?
– То есть ты считаешь, что они тебя бросили?
– А на что это, по-вашему, похоже? Поехали за покупками и не вернулись. Словно сквозь землю провалились.
– За покупками, значит. Раньше ты этого не упоминал.
– А это играет какую-то принципиальную роль? Мы сейчас говорим о людях, которые бросили своего шестнадцатилетнего ребенка! По-вашему, это нормально?
– Нет. По-моему, это не нормально.
– Вот и я так же считаю. Они просто меня бросили. С другой стороны…
Майкл хихикнул. И поднял виноватый взгляд на Олега. В третий раз за встречу.
– Извините мой смешок. С другой стороны, мама ведь сама говорила: "Считай меня птицей", верно? В итоге имеем двух оставивших меня родителей и одно психологическое расстройство.
– Сарказм тут не уместен.
– Это и не был сарказм. Это была скорее ирония. Или постирония – зависит от точки зрения.
Тиканье продолжало метаться по кабинету, пытаясь найти какой-нибудь угол, в котором ему было бы спокойнее всего. Оно прыгало с деревянных, застекленных шкафов на люстру, оттуда – на ковер. Металось среди осколков стаканов, сложенных в углу комнаты на черном целлофановом пакете. Тиканье прыгало между звеньями цепи, которой нога Майкла была прикована к залитому бетоном кольцу, спрятанному под креслом.
– Постирония. Хорошо. Я тебя понял, Майкл. Хочешь еще чем-нибудь поделиться?
– Да… нет. Пожалуй, что нет. Считать меня птицей я вас не прошу, так что… вызывайте этих ваших бюджетных охранников спортклуба. Или кто у вас там.
Санитары вошли почти беззвучно. Открыв замок, они отцепили Майкла от кольца. И, надев на него смирительную рубашку, увели его вглубь лечебницы.
Олег остался сидеть в кресле. Он долго размышлял над словами Майкла. Дольше, чем обычно. Ему предстояло сделать непростой выбор. Тяжело вздохнув, он встал из кресла и, подойдя к своему столу, взял оттуда увесистую папку. “Личное дело Майкла Таунли” весило граммов 800, и представляло собой сборник автобиографичных очерков, следственных заключений, а также заключений психотерапевта, Олега Лэйнона. Открыв папку, Олег вновь углубился в чтение знакомого до каждой запятой полицейского отчета.
