вверх словно колонны. Стена из желтого кирпича окружала внутренние постройки. Навстречу процессии из рабов открылись ворота, а привратник, глядя на них, “гостеприимно” проскрипел:
– Новые мясо.
Глава 4. Философ
В эту ночь не спали все, не только Безымянный. Запертые снова в подвале, люди боролись за лучшее место, либо старались не конфликтовать с уже живущими здесь рабами, относящимися к ним с подозрением. Вилет, тоже попавший сюда, благоразумно молчал и держался рядом с Безымянным. Примостившись у дальней от входа стены на земле, оба смотрели оценивающе.
Один раб из “старичков” с повязкой на глазу, видимо самый словоохотливый, пугал новеньких.
– Что, поздравляю вас. Пополнение прибыло. Сколько вас? Жаль, считать не умею. Нас тоже было много. Да только осталось четверо. Недолго мы тут живем.
Один молодой раб из новеньких, испуганно спросил.
– А остальные куда делись?
– А, куда делись… Это не просто вилла. Здесь работа заключается не какой-нибудь каменоломне. Хотя и туда могут отправить. И это будет еще хорошо. Здесь устраиваются тайные оргии. Тайные даже по меркам Содома.
– Какие? – не унимался парнишка.
– Какие, – невесело ухмыльнулся одноглазый. – Неважно, какие. Каждый раз разные. Да только итог один – с каждым разом нас все меньше. Вот хозяйка и прикупает новеньких, типа вас.
– Да врешь ты все, – сказал Вилет, зачем-то вмешавшийся в спор. – Брось пугать мальца.
– Вру? – одноглазый некоторое время молчал, а потом, глядя в пол, сказал – Если бы я врал. Да только придя сюда я тоже так говорил одному старому. Че он пугает? Да только он не пугал. Через два дня пропал. Куда делся – неведомо. Пропал и все тут. Да и не наше это дело. Работали мы потом на жаре, собирали виноград. И вижу я – хозяйка недалеко устроилась, смотрела на нас. Ну, и я поглядывал так, чтобы она не видела. Хорошенькая же. Иногда еще это свечение ее, аура синяя. Богиня, значит. Ну, я дерзким был, молодым. Думал, что не заметит, что и вообще, иногда боги и с обычными смертными не прочь. Так она заметила. Сказала так ласково “Подойди”. И я подошел, улыбнулся ей. Она тоже улыбнулась, и тут я окаменел.
Одноглазый задумался, то ли вспоминая, то ли пытаясь себя успокоить и снова пережить этот момент. Все ждали. Наконец, молодой не выдержал.
– Ну, а дальше-то что? Повезло тебе?
– Повезло-то повезло. Жив остался, да только глаз один она вырвала. Сказала, чтоб не заглядывался на то, что не по чину. Поэтому я тебе советую парниша – молчи, да не отсвечивай. А лучше, не попадайся ей на глаза, не дерзи, не смотри на нее. Дольше проживешь.
Наутро Безымянный уже не чувствовал трений между рабами. Может сказался рассказ одноглазого, объединивший всех, может быть общая незавидная судьба и страх смерти. Зачем что-то делить, если не все надеются дожить до утра. А еще всех сплачивал монотонный труд на том самом винограднике. Жара как и всегда стояла неимоверная, усиливаемая шумом моря, до которого было рукой подать, но охладиться в нем было невозможно. Вокруг ходили надсмотрщики, раздающие
