полагается 10 рабов. Качество материала должно…
– Достаточно, – он свернул свиток. – Хороший раб. Нам такой подойдет. Гней, я надеялся, что ты привезешь нам больше рабов. Нам нужно еще девять.
Охранник развел руками.
– Улов нонче не тот. Леса оскудели товаром. Нуно двигаться глубже, дальше переходы, навар не тот. Ловим кого поближе.
– Ну, ладно, дорогой. Привози всех к нам. Особенно грамотных найдешь – так двойную цену дам. Вот, держи.
Небольшая стопка монет перешла из рук в руки. Охранник взвесил ее, некоторое время с трудом пересчитывал, пробовал на зуб, потом передал второму, повторившему его действия.
– Добро!
Торговцы и охранники пожали руки и телега укатила.
– Как тебя и второго зовут?
– Безымянный. А это Вилет.
– А я теперь твой хозяин, дорогой. На время. Зови меня Кастор. Это мой счетовод Поллукс. Пойдем.
Пленники послушно побрели за ними. Безымянный подумал было убежать, но откуда-то из толпы появились двое здоровенных мужиков, вставших сзади. Пока шел торг, он их не видел. Видимо, прятались, стараясь не привлекать внимания, но готовые прийти на помощь хозяину.
Кастор пару раз свернул на перекрестках, пропустил мимо повозку, груженную навозом, еще раз свернул и открыл дверь в неприметное строение. Внутри узкий коридор, несколько лестниц. Появился тощий парнишка с клеймом буквы “Х” на руке.
– Вот, идите за ним. Он все объяснит, – сказал Кастор.
Они последовали за мальчишкой, стараясь ступать аккуратно в полутемных коридорах, пока глаза не привыкли к сумраку. В подвале не было окон, а темнота рассеивалась только чадящими лампами. Парнишка привел их в помещение с амфорами, наполненными водой. Щетки и скребки соседствовали с мылом. Парнишка наконец сказал:
– Сейчас мыться, потом есть.
– Что я должен сделать? – не понял Безымянный.
– Вымыться.
– Это как?
– В смысле как? А… – понимающе улыбнулся он, – ты варвар. Никогда не знал гигиены. Вот, берешь мыло, воду…
Лязгнувшие петли, стальной звук проворачиваемого ключа, удаляющиеся шаги тюремщика. Безымянный очутился среди других рабов вместе с Вилетом. Люди с затравленным взглядом, неразговорчивые, вырванные с корнем из привычного круга жизни, страшились судьбы и боялись. Страх витал и был почти материальным. Неизвестность и отчаяние, безысходность читались на их лицах. Здесь явно были воины – шрамы и цепкий уверенный взгляд выдавали их. Но и они боялись, потому что проиграли и очутились здесь. И вся их сила и ловкость не помогли им.
Пристроившись у стены, Безымянный наблюбдал за людьми. Молчание, отчужденность. Сразу были видны группки знакомых друг с другом, слабые старались не задевать сильных. Безымянный так и не притронулся к ужину, отдав его Вилету.
Рядом была компаниям рабов, говоривших на другом языке, но Безымянный их прекрасно понимал.
– Содом… Если бы еще куда-то
