В её волчьих инстинктах не предусматривалась такая наглость детенышей. Своего бы она могла прикусить легонько, рыкнула бы, и всё, но с этим… Что-то за её ухом зудело и покалывало, как только она собиралась наказать наглеца.
…Валентина с Андреем с раннего утра, пока не было большой жары, трудились в огороде, она тяпала картошку, Андрей нехотя, как каторжник, поливал огурцы и, то и дело, пил из ведра. Утро было тяжелое, учитывая похмелье. Крик ребенка услышали одновременно, встали, как вкопанные.
– Ты слышал?
– Слышал… орёт, вроде. Мало ли.
Теплый ветер из степи дул порывами, а шелест сухой травы заглушал крики.
– Точно! Ну, да… ребенок кричит. Тихо!
– Откуда ему взяться там? Смотри, никого не видно на два километра.
– Ма..м..ма… – послышалось, как будто совсем рядом.
– Сашка! Андрей, ей-бо, Сашка… Его голос!
– Сдурела баба. Щас, разведаю. По мне так, чем дальше – тем лучше.
Размахивая пустым ведром и насвистывая, он с большим удовольствием пошел с огорода, жена с тяпкой на плече побежала за ним по пятам. Степь начиналась за огородом, через заросшую старую дорогу.
– Замолкни, свистун… Дай послушать.
Крик становился всё отчетливей, потом стало тихо, а еще через минуту они услышали ворчание и… опять тишина.
– Сашка! Ей бо! Ну, да… наш Сашка! Я узнала. Он когда Аньке грудь сосал, так же мычал.
– Похоже, едрит твою в ангидрид. Да глупости это всё. Помянули уже.
Перегоняя друг друга, они пробежали метров сто и остановились, как вкопанные. Под кустами дикой конопли стояла волчица, а под ней сидел их племянник, их Сашка, и… сосал, причмокивая, сиську. Волчица увидела их, сделала шаг вперед и зарычала, оскалив страшные зубы с клыками. Сосок выпал изо рта и Сашка оказался позади волчицы. Ухватившись за хвост, он подтянулся, встал, потом свалился в колючку, исцарапался до крови и заорал, что было мочи. Картина была не для слабонервных.
Андрей и Валентина на мгновение встали, как парализованные. Она уронила тяпку и вытаращив до белков глаза, медленно села на землю. Андрей дернулся, махнул рукой, в которой держал ведро, но… страх сделал неподъёмным даже пустое ведро. Волчица рыкнула ещё раз, потом присела на задние лапы и сделала мощный прыжок в заросли конопли – только её и видели. А Сашка, узнав родных людей, залопотал что-то и побежал к ним. Отмытая волчьим языком мордочка его блестела. Он подбежал к одуревшей тётке и начал дёргать её за волосы, и хоть, и не совсем четко, но довольно сносно повторял:
– Тётя… тю. тя… ма… у. у! – он привел её в чувство и Валентина вскочила и завопила:
– Сашка! Где ж ты шлялся! Ну и скотина ты безрогая! Ну, Сашка, ну, ты и гад! А ты, что тут стоишь, дубина стоеросовая, это же наш… твой родной племяш, Сашка! – переключилась она на отупевшего мужа.
Её крик быстро привел в чувство Андрея. Он взял в одну руку тяпку в другую
