а вслед за ним рухнул Брэк. Бородатый бандит что-то сипел, обхватив горло, ноги его елозили по грязной платформе, но струйка темной крови била из раны, не останавливаясь, и жизнь быстро покидала гиганта.
– Извините, что шоу длилось не так долго, как вам хотелось, – сказал Фольгер, поймав за штанину поверженного врага и вытерев об нее нож, – но мне в самом деле пора. Дела ждут.
– Хер ты куда пойдешь! – взревел русобородый, направив автомат на Феликса. – Где мне теперь такого напарника для Игр найти?!
Фольгер отправил нож в ножны, взял рюкзак и, посмотрев на Басмача, вежливо улыбнулся:
– Ты ведь держишь слово, я знаю.
Басмач нехотя кивнул и манерно ленивым жестом приказал русобородому опустить автомат.
– Спасибо, – сказал Феликс, протискиваясь сквозь толпу, – с дороги, унтерменши! Я спешу!
– Мы еще встретимся! – крикнул вдогонку Фольгеру русобородый.
– Очень даже может быть, – ответил Феликс, спрыгнув с платформы.
– Запомни мое имя, урод, меня зовут Лом. Ты понял, Лом!!!
– Да пофиг, – сказал Фольгер, – я все равно забуду. Ты только безымянка, и ничего более.
Глава 5
Изнанки мира
Перегон до Павелецкой радиальной Ева преодолела быстрым шагом. Значительную часть пути по туннелю она шла в полной темноте, изредка включая электродинамический фонарик. Фонарик был старый, гас каждые пять минут, и девушке приходилось на ходу вертеть тихо жужжащую рукоятку, чтобы его зарядить.
Несколько раз, оставшись без света, Ева замедляла шаг и подумывала вернуться на Новокузнецкую. Как все ужасно вышло. У Фольгера случился приступ. Он надрывно кашлял, отхаркивался кровью, изгибался и тянул руки вверх. А потом потерял сознание. Поначалу девушка очень сильно испугалась. Но, убедившись, что Филя жив, быстро оделась и постаралась незаметно покинуть бандитскую станцию. У входа в туннель возле костра сидели несколько крепышей, но никто из них и не подумал остановить ее. Ева обладала особым даром. Она представляла себя летучей мышью и внаглую шла мимо охраны, быстро произнося про себя: «Меня нет! Меня нет! Меня нет!» Люди, если специально не концентрировали на ней внимание, а травили байки или играли в карты, не замечали девушку. Они смотрели на нее, как на многоножку, семенящую по стене: «Ну, идет себе какая-то краля, и пускай идет, нам-то что?» Правда, действие дара не отличалось постоянством, и в Рейхе Еву несколько раз задерживали на блокпостах.
Уже возле самой Павелецкой Ева развернулась и прошла с десяток шагов в обратном направлении. Вдруг Филя умер? Или еще хуже: его прирезали отморозки Басмача и скормили людоедам у Мертвого перегона? Но, хорошенько поразмыслив, девушка отказалась от глупой затеи возвращаться на Новокузнецкую. Уже никому ничем не помочь. Да и Басмач после бегства посадит ее на цепь. А может, и не посадит. Может, наградит. Кто знает, что у него на уме? Лучше не рисковать.
«Ты, Филька, сволочь конченая, –
