полуголодные, поэтому все рвались на дежурство по кухне, а по ночам еще и приворовывали с полей виноград.
– В самоволки, кстати, ходили?
– Ив увольнения ходили, и в самоволки бегали. Вот, кстати, вспомнился такой анекдотический случай. В Мары помимо нашего был развернут еще целый ряд училищ, точно помню артиллерийское, пограничное и какая-то авиационная академия. Поэтому в городском парке на танцах за девушек была большая конкуренция, даже до драк доходило. И вот как-то пошли мы в гарнизонную баню, а на мосту через Мургаб нам навстречу летчики. Нас всего несколько, а их значительно больше: «Мы в небе, а вы по земле ползаете», и нас в реку с моста…
Но о водных процедурах мы там и сами мечтали, потому что туркменская жара это нечто, никогда ее не забуду. Когда нас летом выводили на полевые занятия, то мы занимались только по ночам, потому что из-за жары в 40–50 градусов броня раскалялась до такой степени, что до нее просто невозможно было дотронуться. Поэтому занятия на танках проводились только ночью. А знаете, как мы обедали в эту жару? Когда нам приносили еду, мы раздевались и прямо с котелками залезали в арыки в воду по грудь и так ели. Сырые яйца чуть присыпешь песком, так через 5 минут уже можно есть. В час послеобеденного отдыха палатки обливали водой, сами оборачивались в мокрые простыни, но уже через 15 минут все были абсолютно сухие.
Что еще вам рассказать? Еще в самом начале нашей учебы наш комсорг Медведев спросил: «Ребята, кто из вас может на слух быстро записывать сообщения?» Говорю: «Я могу». – «Тогда будешь по утрам принимать сводки Совинформбюро. Как запишешь, будешь относить машинистке, а когда она распечатает, будешь разносить по всем четырем батальонам». И помимо учебы я занимался еще и этой работой.
– Большое было училище?
– В каждом батальоне было по 4 роты, а в каждой роте около 100 человек. Точно помню, что при выпуске в двух наших батальонах было 450 офицеров.
В общем, в начале весны 44-го нам присвоили звания младших лейтенантов и отправили за танками. Но перед самым отъездом я отпросился у командования повидать своих родных. К тому времени моего отца перевели в Чкаловское летное училище, поэтому в Ташкенте я оставил адрес своих родных в Оренбурге, пересел на пассажирский эшелон и уехал вперед, но меня строго-настрого предупредили: «Ну, смотри». И действительно, получилось очень удачно, пока ждал свой эшелон, провел три дня с родными.
А уже из Оренбурга половину наших ребят отправили за танками в Нижний Тагил, а нас отправили в Горький на завод «Красное Сормово». Там в запасном полку мы получили новые танки Т-34-85, сформировали экипажи и целый месяц проводили тренировки, стрельбы, слаживание экипажей.
Я на фронте на каких-то обрывках бумаги делал краткие записи, фактически вел что-то вроде дневника, и поэтому у меня сохранился и список моего первого экипажа, и разного рода подробности. Вот, например, такая запись:
«Сегодня,
