платить ли за посещение требуемую десятку или же, засветив ксиву, пройти на халяву? Жадность фраера сгубила – Трушин прорвался за так, хотя без минутного препирательства со злобной теткой, конечно же, не обошлось. «Грузчик» заперся в кабинке и первым делом попытался убрать обратно в потайной карман свою драгоценную ксиву. Но то ли координация его движений была слегка расшатана вследствие употребления полутора литров пива, то ли просто гороскоп в этот день был крайне неблагоприятен для Водолеев… Короче, ксива угодила прямехонько туда, куда обычно попадают самые разные предметы во второсортных плоских комедиях. Впоследствии на суде чести Шлемин скажет, что вслед за ксивой в эту секунду туда же упала и офицерская честь старшего лейтенанта Трушина…
С самыми дурными предчувствиями Лева опустился на колени, пристально всмотрелся в бездну и… облегченно вздохнул – удостоверение не утонуло. Это был классический пример того, когда умеренная доза разгильдяйства, вопреки всем законам логики, идет не во вред, а на пользу. Дело в том, что в свое время по Главку был издан приказ, согласно которому служебные удостоверения сотрудники должны носить исключительно на металлической цепочке, дабы не допустить утерю. (Кстати, говорят, подобное ноу-хау имело место лишь в северной столице, и приезжающие в Питер менты всегда очень удивлялись, глядя на своих закованных в цепи коллег.) Постепенно приказ подзабылся, цепочки вышли из милицейской моды, и лишь в ОПУ, которое всегда славилось принципиальным почитанием любых ведомственных инструкций и распоряжений, «грузчиков» продолжали заставлять носить ксивы с отягощением. Естественно, у Левы Трушина, известного в узких кругах раздолбая, таковые не задерживались – либо рвались, либо терялись. И вот повезло – в противном случае утянула бы цепь удостоверение на дно, а так, вот оно, новенькое, ламинированное, плавает себе, правда глубоко, рукой не достанешь.
Убедившись в тщетности своих выуживающих попыток, Лева запросил по станции на подмогу второго «грузчика» – Женю Стукова. Он передал ему свои координаты и попросил немедля лететь сюда, предварительно захватив по дороге лопату, багор, либо, на худой конец, просто длинную палку. Женя, ясен пень, из сбивчивого рассказа товарища мало что понял. Оставив в палатке ничего не подозревающих Климушкина и Гринько, он отправился на поиски лопаты, естественно, таковой не нашел, плюнул и двинулся в сторону, откуда Лева отчаянно посылал ежеминутные сигналы SOS. У кабинки столпилась уже порядочная очередь, и злобная тетка колотила в дверь, призывая Трушина немедленно покинуть помещение. Стуков протиснулся сквозь толпу, крикнул: «Левка, открой, это я!», после чего дверь приоткрылась, и Лева быстро втащил его внутрь. Толпа, дирижируемая теткой, злобно загудела. Назревал штурм. Женя, поняв наконец, в чем дело, начал ржать как очумелый. Озверевший Лева, убедившись, что в ближайшее
