сказал Харрисон и придержал дверцу, чтобы Тру могла сесть.
Она скользнула внутрь и взглянула на него. Как о многом хотелось расспросить… Как он живет, дерется ли, как раньше…
Много ли девушек перецеловал, с тех пор как уехал из Бискейна.
– Я отвезу тебя домой. – Усевшись на обитое кремовой кожей сиденье, он дал задний ход.
– Спасибо. – На долю секунды Тру почувствовала свою вину, но тут же сказала себе, что это его идея – отвезти ее домой.
Харрисон включил радио, но тут же выключил, потому что передавали его последний хит «Перекусим, детка…».
– Сексуальная вещица, – заметила Тру.
– Угу.
– К тому же забавная. – Как сам Харрисон, харизматичный и жутко сексуальный. Да, именно такой. А еще – восхитительный. – А часть о «Фиг-Ньютоне»[1] – вообще обхохочешься.
– Ну да.
Тру забыла, что он вообще не получал от нее комплиментов.
– Как тебе пришло в голову такое?
– Ты действительно хочешь знать?
– Конечно.
Он усмехнулся и покачал головой.
– Как-то мне никак не удавалось заснуть. Тогда я встал, взял пригоршню печенья «Орео» и пакет молока. И представляешь, просто поплыл… – Он щелкнул пальцами. – Сидел на кровати и пел:
Этот проклятый «Фиг-Ньютон», моя девушка вся из себя…
…перекусим, детка, втихаря… —
подхватила Тру.
Его бархатный голос обволакивал Тру своей нежностью.
– Надо же… – Она коротко вздохнула. – Что называется, прямо из первых уст…
Харрисон усмехнулся.
– Считай, что это твой день.
Ее сердце стучало как сумасшедшее.
– Вчера я слышала, как какие-то ребята ее пели, – даже скорее не пели, а орали во все горло, – выходя из воскресной школы.
Харрисон достал из-под сиденья пачку газет.
– Некоторые видят в этом нечто непристойное, но это не означает, что песня не может доставлять радость. Впрочем, ты никогда этого не понимала.
Тру почувствовала, как лицо ее вновь заливает краска.
– Я не понимала? – Или он забыл? В ту ночь на пляже она двигалась вдоль его тела вверх и вниз, как стриптизерша на шесте, и испытывала такую радость, что самой было страшно.
Харрисон поправил зеркало и повернулся к ней.
– Неприятие исходило от тебя невидимыми волнами. От тебя и твоей мамы. Прямо-таки отторжение всего остального мира.
– Глупости! – Тру снова почувствовала эту старую трещину между ними. Подумать только, столько лет прошло, а ничего не изменилось! И от этого ей стало грустно. – Я радуюсь, когда есть повод, Харрисон.
Или хотела бы радоваться. Разве он не видел тогда, насколько ее жизнь привязана к одному
Печенье в виде трубочки с начинкой из инжира. –
Печенье с банановой начинкой.
Два круглых печенья с кремовой прослойкой.
