И потом, не может же случиться два приступа подряд.
Во всяком случае, она надеялась на это.
– Ты как, в порядке? – отвлек ее от размышлений голос Харрисона.
– Ой, прости, задумалась Да, все прекрасно. Просто у нас сегодня предсвадебный прием в семь часов в Чарлстоне, так что мы должны выехать в шесть, а мне еще нужно время, чтобы уложить волосы.
– Не волнуйся, доставлю вовремя. Хотелось бы узнать, как там, в Бискейне, но тебе, наверное, нужно подремать.
– Нет, не нужно.
– Может, все же попытаешься?.. – Он мельком взглянул на нее. – Ты выглядишь усталой – даже голос едва слышен. Закрой глаза и расслабься, – ехать еще долго.
– Попробую, – согласилась наконец Тру. – Но буквально на пару минут – не могу спать в машине.
Она положила руку на подлокотник, демонстрируя шикарный французский маникюр, который в кои-то веки позволила себе, и закрыла глаза.
Глава 3
Восемнадцать лет назад Тру сидела на крыльце со своим отцом. Это было ее второе любимое место, а первое – оплетенная жимолостью беседка в трейлер-парке «Рай песчаного доллара»,[4] где она обычно встречалась с Харрисоном, своим лучшим, хотя и тайным, другом. Они познакомились под навесом у аптеки Уайта. Мистер Уайт никогда не прогонял заходивших к нему ребятишек, даже таких сорвиголов, каким был Харрисон, который никогда не имел ни гроша в кармане, чтобы купить сладости.
– Пора, именинница, – позвала мисс Ада, выговаривая слова с протяжным южным акцентом. – Время праздничного обеда.
Это был юг, здесь ленч назывался обедом, а слово «ужин» предназначалось для вечерней трапезы. Тру радовалась, зная, что ее ждут сандвичи с сыром, овощи в сладком маринаде и картофельные чипсы.
– Оставьте нас еще на минутку, мисс Ада, – попросил отец домоправительницу. – Я должен сказать моей девочке что-то очень важное. Ей сегодня исполняется десять – достаточно, чтобы кое-что узнать.
У отца был тот же южный выговор, что и у мисс Ады и Хони. И пусть мисс Ада была черная, а они белые, это не имело значения: родились они и выросли на юге и слова у них тянулись как ириски, завивались как дымок и обладали медлительностью соленой воды залива. Когда Тру прислушивалась к разговорам, их язык казался ей волшебным. Здесь люди говорили «лоо-дка», вместо «лодка», «фоод», а не «форд». И не просите их произнести иначе, ничего не выйдет.
– Вы лучше побыстрее произнесите свой тост, Чарли Мейбенк. – Мисс Ада знала отца Тру, когда тот был еще ребенком. – Девочке не терпится опробовать новый велосипед.
– Хорошо. – Отец поднялся со скамьи, на которой они сидели, и направился в дом вверх по ступеням. Тру шла за ним. На мгновение остановившись, он окинул хозяйским взглядом окрестности за домом и сказал: – Ты обладательница уникального кусочка земли, – и это лучше любого подарка, который мама могла бы купить тебе на Мейн-стрит.
– Я знаю, папа. – Широко распахнутыми глазами Тру смотрела на сверкающее водное пространство
По одной из легенд, песчаным долларом называли небольшую круглую ракушку, которыми усеяно океанское побережье. Ее поверхность испещрена линиями, создающими своеобразный рисунок, по которому, как считалось, можно проследить все вехи жизни и смерти Христа.
