немоты наложил. Невозможно же ежесекундно контролировать каждую свою мысль, каждое слово.
Ну что ж, придется снова включать режим амнезии. Хотя с Винсентом не прокатило, а Стерри намного старше, опытней и явно нескоро выживет из ума. Разве что с помощью мужа удастся отболтаться…
– Ты тоже читала об опытах с чашей и трубкой, наполненной ртутью? – не унимался профессор.
Нет, в эту ловушку я не попадусь.
– Я не умею читать.
– Некромант сферический в вакууме, – медленно процитировал Стерри.
– Не знаю, откуда я это подцепила. – Я демонстративно оглядела себя, намекая на простое платье. Взгляд зацепился за кровавое пятно на груди: надо бы застирать. – Может быть, прислуживала кому-то образованному, нахваталась словечек, которые сама не понимаю.
Я развела руками. Делать глупое лицо не стала – все равно профессор не купится на растерянный взгляд широко распахнутых глаз.
– Будем надеяться, что память вернется, – вмешался Винсент.
– Будем надеяться, – согласился с ним Стерри. – Возвращаясь к предмету нашего обсуждения. Я не думаю, что целью был любой некромант Джеима. С мужчиной Корси бы не справилась.
Я пожала плечами:
– Мужчине куда проще подсыпать яд в чай или вино.
– У большинства растительных ядов неприятный вкус, – быстро, словно отбивая подачу, возразил профессор.
– Мышьяк не имеет ни вкуса, ни запаха.
Не то чтобы мне хотелось непременно доказать, что целили не в меня, или переспорить Стерри. Но любую гипотезу нужно обдумать как следует, прежде чем отвергнуть, а не подгонять факты под желаемые. И думать куда удобнее, когда аргументы «против» услужливо подкидывают другие.
– Мышьяк действует не сразу, при первых признаках недомогания жертва позовет целителя, и все обойдется, – возразил профессор. – То же касается и многих других ядов.
– Циан… экстракт косточек персика или миндаля безвкусен и действует почти мгновенно.
– Слишком редкий и дорогой. К тому же, тогда отравили бы вас обоих.
– Перерезать горло из-за спины. Пырнуть ножом в печень. Шарахнуть молотком по затылку…
– Откуда у портнихи молоток?
А чего бы и нет? У меня дома был молоток. У меня даже топорик был, неизвестно зачем.
– Сковородка тоже сойдет.
– Слишком легкая, оглушит, но не убьет.
– Хорошие сковородки тяжелые.
– Кто ты такая? – спросил, Стерри не меняя тона.
Винсент выругался, уже не скрывая досады. Я тоже ругнулась себе под нос. Не быть мне Штирлицем, а еще говорят, на ошибках учатся. Горбатого могила исправит, и мне пора присваивать олимпийский разряд по танцам на граблях.
Отпираться бесполезно: если Винсент совсем недавно вцепился в меня точно клещ, профессор и подавно не оставит в покое просто так. Этот еще въедливей,
