style="font-size:15px;"> Тут ему пришлось сесть, так как ноги уже не держали его. Он опустился на пол, уронил голову между колен и запел «Лили Марлен».
Гретхен в тот вечер никому из них ничем не могла помочь. С застывшей улыбкой она вмешивалась, лишь когда швыряние конфетти грозило перерасти в драку. Одна из сестер подошла к двери и кивком подозвала Гретхен.
– Тебе, пожалуй, лучше уйти отсюда, – посоветовала она тихим встревоженным голосом. – Скоро они совсем распояшутся.
– Я не виню их, – сказала Гретхен. – А ты?
– Я тоже их не виню, но держусь от них подальше.
Из комнаты донесся звон разбитого стекла. Какой-то солдат бросил в окно пустую бутылку.
– Огонь! – крикнул солдат. И схватив металлическую корзину для мусора, швырнул ее в другое окно. – Из мортир по мерзавцам, лейтенант. Цельтесь в высоту.
– Хорошо еще, что у них нет оружия, – заметила сестра. – Это похуже, чем было в Нормандии.
– Привести сюда япошек! – крикнул кто-то. – Я их так расколошмачу моей сумкой первой помощи. Банзай!
Сестра потянула Гретхен за рукав:
– Иди домой. Сегодня здесь девушке не место. Приходи завтра утром, поможешь здесь убрать.
Гретхен кивнула и направилась было в раздевалку, а сестра ушла. Но, не дойдя до раздевалки, Гретхен повернула назад и зашагала к тому месту, откуда коридор ответвлялся к отделению для тяжело раненных в голову и в грудь. Свет здесь был притушен и стояла тишина. Большинство коек пустовало. Она подошла к последней в ряду койке, где лежал Тэлбот Хьюз с капельницей, из которой в его руку поступала глюкоза. Капельница с глюкозой стояла рядом с кроватью. На изможденном лице Хьюза лихорадочно горели широко раскрытые, огромные глаза. Он узнал ее и улыбнулся. Гретхен тоже улыбнулась и присела на край кровати. За последние сутки он заметно похудел. Не изменились только бинты на его горле. Врач сказал Гретхен, что парню не протянуть больше недели. На самом деле причин для смерти не было: рана, сказал доктор, заживала, хотя, конечно, говорить Хьюз не сможет. Но при нормальном положении дел он должен был бы теперь уже начать есть и даже понемногу ходить. А он с каждым днем угасал, всем своим видом демонстрируя, что хочет умереть, чтобы не быть ни для кого обузой.
– Хочешь, я тебе почитаю? – спросила Гретхен.
Тэлбот отрицательно покачал головой и взял ее за руку. Ладонь у него была хрупкая, как птичья лапка. Он снова улыбнулся и закрыл глаза. Гретхен сидела не шевелясь, держа его за руку. Так она просидела молча больше четверти часа, пока он не уснул. Затем потихоньку вышла из палаты. Завтра она спросит у доктора, когда, по его мнению, Тэлбот Хьюз выйдет победителем из своей борьбы с жизнью. Она придет и возьмет его за руку как представительница горюющей по нему страны, чтобы он не чувствовал себя одиноким, умирая в двадцать лет, ничего не успев
