то, что ты придумал. Продолжай покупать землю, сдавай ее в аренду кому хочешь, и, надеюсь, через год мы будем завалены зерном по самые уши. А теперь прояви усердие и наскреби хоть мешок проса – не могут же мои багатуры оставаться голодными!
Великий хан любил пошутить и сам радовался своим шуткам – глаза его превратились в узкие щелки, скулы лучились румяными морщинами, верхняя губа вздернулась над широкими редкими зубами. Ахмед стоял напротив, открыв рот, колыхая пышной бородой и шелковым полосатым чревом. Айсе вежливо улыбался. Смеялись Пикколо, Маффео и новый наместник области Янчжоу-фу господин Марко.
Глава шестая
Ничтожная искра таким разгорится пожаром, Как будто бы вспыхнут там тысячи тысяч костров…
Узкие улицы предместья спускались от стен Ханбалыка к каналу, где сотни полуголых грузчиков с утра до позднего вечера разгружали большие джонки, беспрерывно подплывавшие к пристаням.
Между гостиницами, купеческими складами, харчевнями и покосившимися домиками, обмазанными глиной и коровьим навозом, толпились живущие здесь ремесленники, мелкие торговцы, голодные чиновники, вычеркнутые за провинность из чиновничьих списков, убежавшие из «веселого квартала» девицы, содержатели притонов, в которых курят и глотают одурманивающие шарики опиума, кулинары, пекущие пирожки с человечиной, старухи, торгующие своими дочерьми, переодетые стражники, пьяницы, сводники, воры, бродячие костоправы и покрытые паразитами нищие в засаленном, вонючем рванье.
На углу одной из таких шумных улиц, подле изваяния Будды, стоял низенький, босоногий монах, он продавал благовонное масло и нараспев говорил:
– Достопочтенные благодетели! Не забудьте пожертвовать на масло для фонарей! Вознесите молитвы о продлении дней ваших и счастья на земле!
Некоторые прохожие покупали одну-две бутылочки с маслом, бормотали молитву и шли своей дорогой. Монах опускал бумажные деньги в мешочек, висевший у пояса, и продолжал зазывать жертвователей.
Юноша в бедной одежде благочестиво сложил ладони и запел:
– Ом мани падмэ хум… Разрешите осведомиться, святой отец, не нужен ли вашему монастырю служка?
– Смотря какой, – хитро улыбнулся монах.
– Сильный, проворный и смелый…
– Как тебя зовут, сынок?
– Чэн-весельчак из Пинцзян-фу.
Монах собрал свой товар в корзину и велел юноше следовать за собой. Они протиснулись в пролом тростниковой изгороди и присели на корточки лицом друг к другу.
Монах дышал чесночным смрадом, глаза его смотрели тревожно, дряблая кожа щек подергивалась. Он облизнул сухие губы и спросил:
– Ты был проводником святого отца Гао? Ты верный человек, сынок… Теперь слушай меня внимательно. Завтра утром монгольский тигр со своим двором и войсками начнет
