через три, попытался встать, рыжая молча помогала ему, но, не дойдя и до середины двора, он опять свалился на мокрые камни.
Барышня склонилась над ним, потрясла, похлопала по щекам.
– Крылья… поломал, – пробормотал он, приоткрыв глаза. – Тесно… там…
– Купер, – прошептала она ему в ухо, обдавая теплым дыханием. – Встань, а?.. Мне тебя не дотащить. Ни докуда не дотащить. Давай вставай!..
Но Грош ее уже не слышал.
Барышня поднялась, беспомощно оглядываясь по сторонам. На ее лице, облепленном мокрыми волосами, появилось несвойственное ей выражение отчаяния. Она снова посмотрела на безжизненного оборотня, сделала шаг в сторону, остановилась, а потом решительно тряхнула головой и пронзительно, по-разбойничьи, свистнула. Высоко наверху зажегся свет в окне и сразу испуганно погас. А из подворотни минут через пять выдвинулись две темные плечистые фигуры.
– Ну, что? – сказал один, подходя ближе. – Какие проблемы?
– Градская, семь, Кальвин, – коротко сказала рыжая и мотнула подбородком в сторону распростертого на камнях тела. – Я с вами пойду, не заблудитесь.
– Ты простудишься, – прогудел второй, снимая черную кожаную мотоциклетку. – Давай надевай косуху. Охота была гулять под дождем…
– Спасибо, Гоббс, – рыжая благодарно завернулась в куртку, еще хранившую жар молодого здорового тела. – Берите его скорее, нечего ему тут лежать. Я видела свет в окне, сейчас добропорядочные граждане, наверное, уже патруль вызванивают.
Кальвин поправил черный платок на бритой наголо голове и, сопя, подхватил Гроша под правую руку. Гоббс поддержал слева. Тяжелые солдатские ботинки забухали по камням. Рыжая нервно оглянулась и поспешила следом.
Грош смутно помнил дорогу домой – он то плавал в каких-то бредовых фантастических образах, то выныривал оттуда ненадолго, то полностью терял сознание, проваливаясь в черноту. Крылья, нелепо заломленные, болели. Кто-то все время их выворачивал и тащил. Один раз тошнотворный бред пронзила резкая сирена патруля, тогда его куда-то толкнули, он, кажется, упал и снова провалился. Один раз он увидел звезды и хотел взлететь, но не смог и завыл.
– Во плющит беднягу!.. Чисто волк, – сказал грубый голос над головой, а другой, нежный, смутно знакомый, встревоженно перебил:
– Давай скорее, Гоббс… Услышат. Заткни ему рот.
Дальше была сплошная тьма, и окончательно Грош пришел в себя только дома, в собственной постели. Он открыл глаза, увидел серый квадрат рассветного окна, знакомый силуэт матери на его фоне, вздохнул, успокоенно закрыл глаза и уснул.
Глава 6
– Может, не пойдешь сегодня в колледж?
Магда робко смотрела на сына, вытирая передником совершенно сухие руки.
–Ты вчера… тебе вчера…
Грош отхлебнул еще кофе, и почувствовал, что головная боль, с которой он проснулся, немного отступила.
– Нет,
