не за прошлым тоскую, Жак, а ищу экземпляр подходящий, – вздохнул Вильгельм, усевшись на стул перед аппаратом. Он и в самом деле ужасно устал.
Жак стоял в сторонке и ковырял ботинком пол, все еще продолжая дрожать от холода.
– Ты всегда только хороших ищешь.
– Да, мне и нужны такие. – Вильгельм сидел и массировал виски монотонными движениями.
Жак отпихнул носом ботинка пустую банку газировки, которую пригнал сквозняк. Усмехнулся.
– А ты попробуй поискать все обратное, что-то плохое. Мало ли, может, к ним, как ты сказал, «судьба более благосклонна», – сказал он, а потом, изменившись в лице, хихикнул. – Ты хоть с мерзавцами общался? Или у тебя теперь аллергия на всяких подлецов?
Жак, конечно, надеялся, что какие-то «темные» воспоминания хоть немного развеселят Почитателя.
Вильгельм посидел пару минут, о чем-то размышляя. Пальцы крутили очки для просмотра воспоминаний, а глаза беспокойно бегали от кнопки к кнопке под экраном.
Жак даже испугался, что Почитатель вновь впал в транс. Но Вильгельм скривил губы в подобие улыбки, поставил кружку на пол и сказал:
– Я знаю, где искать.
– Мерзавцев?
Кривая улыбка все еще сияла на лице Почитателя. Он шел к Связистора пружинисто, словно пол превратился в батут.
– Почти. Если и не сволочей, то неприятных людей – точно.
– А тебе разве такие…
– Рядом с ними всегда есть другие люди.
– Другие?
Вильгельм отмахнулся.
– Потом, может, ты и все вы потом узнаете.
Жак вздохнул и отошел на безопасное расстояние. Вильгельм надел очки, ввел годы двадцатого века на панельке под аппаратом и пар окутал его пеленой воспоминания, вырывая из реального мира.
Жаку оставалось только ждать и ругаться на судьбу, что он не успел сказать все, что планировал.
Глава одиннадцатая
Вильгельм не успел открыть глаза – теплые руки обняли, притянули к себе. В нос ударил сильный запах бренди и табака. Горячие и мокрые от выпивки губы прижались к его, холодным и сухим. Он попытался отпихнуть человека, навалившегося на него всем телом, уперся руками ему в грудь. Его не отпустили, лишь притянули к себе сильнее.
Вильгельм промычал что-то невнятное, вроде как в протест происходящему, но жар, исходящий от тела, ощущение мягкой кожи под пальцами, горячее дыхание, музыка, бившая в мозг, прямо в висок, успокоили настолько, что он расслабился.
Когда он распахнул глаза, никого рядом уже не было. Эффект опьянения, ничего более. Но шея все еще горела от прикосновений.
В комнате царил полумрак, на диванах, подсвеченных разноцветными лампочками, сидели и пританцовывали люди. На столах валялись бутылки и бокалы с алкоголем. Кто-то танцевал прямо на столе под восклицания зрителей, иногда сбрасывая с себя одежду.
Перед
