жариться под палящим полуденным солнцем, тем более что в намерении вернуться обратной дорогой назад, можно было и вовсе не найти таковую в действительности. Состав же должен был подоспеть очень скоро, если судить по часам, показывающим здесь условное время, то минут через двадцать, или тридцать, когда как, но всегда именно в этом промежутке времени, точно и без опозданий.
Разумеется, он так и прибыл, поначалу проявившись только на горизонте, сверкнув издали светом единственного прожектора головной части. Рассекая воздух и отбрасывая его по разные стороны, поезд медленно приближался к станции. Изображение расплывалось, растекалось по небу, представало каким-то неестественным и призрачным, более материализуясь со временем, превращаясь в груду ржавого металлолома, несущегося по стальным рельсам, белёсым шпалам навстречу неизвестности. Подойдя к платформе и снизив скорость, он наконец остановился, испуская клубы пара, словно огнедышащий дракон, решивший немного передохнуть. Автоматические двери открылись, и я устремился прямо к ним, желая поскорее попасть внутрь, огибая нагретую до предела платформу со стороны насыпи щебня. Очутившись точно перед поездом, я вскочил на первую попавшуюся мне металлическую лестницу, ведущую наверх, открыл двери тамбура и вошёл в вагон.
Долгожданная прохлада ударила мне в лицо. В салоне жары почти не чувствовалось – кондиционеры работали вполне стабильно. Людей, как и на станции, никого не было, за исключением нескольких человек, расположившихся в самом конце, которые являлись по видимости такими же экспедиторами, как и я сам, только уже из другого посёлка, следовавшие напрямую в Город. Выглядели они совершенно неважно, были какими-то ободранными и грязными, вероятно, как часто случается, попали по дороге в значительную переделку. Однако стараясь не привлекать особого внимания, я устроился на одно из многочисленных пластиковых сидений, размещённых в два ряда вдоль вагона, и без сожаления посмотрел в окно, прокручивая в голове варианты дальнейшего развития событий.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… – протрещал в динамике знакомый голос проводника.
После проводник пожелал счастливого пути, прибавил к своей речи и другие, не очень понятные слова, которые говорил всегда одинаково, почти что на каждой встречаемой поездом станции, что не следует курить, сорить в вагонах и тамбурах, что необходимо соблюдать правила проезда, провоза багажа, сообщал далее сходную этому, никому не нужную информацию. Он автоматически раз за разом монотонно выдавал эти высказывания в воздух, вылетающее из динамика словно магические заклинания, старавшиеся точно, неведомо уж как, зомбировать или по меньшей мере одурманить всех присутствующих здесь людей. Однако в силу некоторой испорченности оных, никто даже и не собирался придерживаться указанных требований или хотя бы на секунду прислушаться
