ровный, без оттенков.
– Во сколько приехали?
– Часов в девять где-то… Оль, ты чего?
Появился оттенок. Едва различимый, словно легкое колебание линии на полиграфе.
– Вас впустили сразу или была очередь? – не ответив, продолжила она.
– Очередь… Слушай, голова болит. Сделай чаю, пожалуйста.
Нет… Никаких оттенков. Никакого раздражения. Она ошиблась. Любой дрогнул бы, начни резко задавать неудобные вопросы. Даже абсолютно честный человек. У нее действительно профессиональная деформация.
– Да… Извини. Сейчас…
Ольга поднялась с кресла. На пороге комнаты на всякий случай оглянулась. Тимур нервно засунул вешалку в шкаф, рванул вправо дверь. Та не поддалась, видимо, что-то попало на пути колесика. Вместо того чтобы попытаться выяснить причину неполадки, сожитель повторил попытку с удвоенной силой. В результате колесико выскочило из направляющего рельса, и тяжелая зеркальная дверь вывалилась из шкафа.
– Блин!
Тимур попытался поставить ее на место, в результате совсем оторвал ползунок с колесиком.
…Нет, она не ошиблась… В обычной обстановке он никогда бы так не сделал. Без суеты бы разобрался, осмотрел и уж точно ничего бы не сломал. Его обстоятельность иногда даже слишком раздражала. Почему же сейчас психанул? Потому что она спросила про очередь? Нет. Потому что он понял, что прокололся. В будний день в «Пирамиде» никогда не бывает очереди.
На кухне Ольга проглотила таблетку цитрамона – ночь в кресле не прошла даром, на голову словно напялили чугунный котелок, правое плечо ныло – последствие неудобной позы. Нажала кнопку на чайнике, достала заварку и баночку с мятой, подаренную матерью. Ей бы тоже, наверно, лучше вместо химии выпить чаю с натуральными травами, но таблетка действует оперативней. А растягивать телесную пытку не хотелось.
Через минуту появился Тимур в вывернутой наизнанку майке и в шортах, которые он таскал дома вместо треников. Молча налил воды из графина, выпил. Алкогольного выхлопа Ольга не почувствовала, Тимур ездил на встречу на своем «фольксвагене», а лишаться прав в его планы не входило. Еще одна его особенность. Он все делал правильно и как положено, словно добропорядочный немецкий бюргер. Прям мистер Пропер в известной рекламе, что в переводе правильный, корректный.
– Очередь в будний день?
– О! У нас же коньяк есть! – словно не услышав вопроса, радостно воскликнул он, раскрыв навесной ящик, исполнявший обязанности бара. – Лучшее средство от бессонницы! Граммов пятьдесят – и совесть чиста! Это у тебя из-за работы. Я, когда на повышение шел, тоже спал плохо. Будешь?
Ольга посмотрела на него взглядом уставшего инквизитора, допросившего десяток еретиков кряду, и уточнила вопрос:
– В каком месте зала находился столик, за которым вы сидели?
– От входа слева… Какая разница?
Тимур достал сигарету, включил газ и прикурил от конфорки. Он никогда не курил на кухне, всегда выходил на лестницу.
– Здесь не курят.
– Оль,
