одинок. Богатый холостой мужчина пятидесяти лет. К тому же с чувством собственного достоинства, не позволяющим ему искать молодую жену. Именно тогда!
Тогда! Тогда!
Звон колокола, приглашающего прихожан на первую утреннюю службу, вернул Элеонор из мира сказочных мечтаний в реальность. Она встала, оделась и вышла в сумрачное осеннее утро.
Пастор с семи часов утра был уже на ногах. Сегодня воскресенье. Через час ему нужно быть в церкви. Он быстро оделся. Не было больше сил лежать и думать о событиях прошлой ночи.
В его памяти всплывали самые кошмарные картины, в которых присутствовала убитая Идрис. Пастору казалось, что на нем лежит несмываемое пятно вины и ему никогда не избавиться от этих жутких видений.
Задолго до того, как прозвонил колокол, он вышел из дома и пошел тем же путем, каким ходил все двадцать лет каждое воскресенье. Священник спустился вниз по подъездной дорожке и прошел через ореховую аллею во двор церкви.
Оказавшись один, он упал на колени и стал читать молитву.
Где-то очень далеко стучали в дверь. Бум, бум, бум. Наверное, старая Идрис выбивает из пианино эту проклятую траурную мелодию. Блэндишу не следовало запирать Элеонор внутри инструмента. «Как исполняющий обязанности главного констебля, я категорически против этого. Выпустите ее. Если она начнет стучать громче, то все вокруг разлетится в щепки. И нам придется обращаться в Скотленд-Ярд». Бум, бум!
Эсквайр проснулся в нервном возбуждении.
– Папа, это я, Генри. Мне нужно поговорить с тобой.
Когда Дина услышала, что ее отец спускается намного раньше обычного, она поняла, что он не спал, чувствует себя плохо и отправился в церковь молиться. Дочь надеялась, что пастор надел шерстяной кардиган под сутану. В церкви он простужается быстрее, чем где-либо. Вчера вечером она почувствовала, что для них обоих наступили непростые времена. По какой-то невероятной причине ее отец уже начал винить себя в произошедшей трагедии. Он считал, что был слаб, нерешителен, не проявил должного усердия.
Дина не могла понять размышлений этого человека… С замиранием сердца она спросила, подозревает ли он кого-нибудь в убийстве мисс Кампанулы. Это было, когда они уже вернулись домой. Воспоминания о поцелуе Генри придавали ей сил.
– Папочка, ты уверен, что знаешь?
– Нет, дорогая, нет. Но я не помог им так, как был должен. А когда попытался, было уже поздно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты не должна меня об этом спрашивать.
Тогда она поняла, что отец думал об исповедях. Что же такого сообщила ему Идрис Кампанула в пятницу? О чем ему рассказала Элеонор Прентис? Что-то очень его расстроило, Дина была в этом уверена. Что ж, одна из женщин уже мертва и больше не будет сеять раздор. Дочери священника не было ее жаль, ей было страшно. Это первый труп, который она видела в своей жизни.
Все сознавали,
