хотелось сказать ей, что зомби не такие уж страшные – в яме было страшнее. А еще хуже было, когда ей впрыснули вирус и ее карта перевернулась. Адезина старалась забыть об этом, но знала, что никогда не забудет.
Ее пристегнули к столу ремнями, которые в некоторых местах совсем почернели, и воткнули в руку иглу. Адезина смотрела на картинки из сказок, которые ей показывали на стенах, но девочки там были не такие, как она, – белые.
Вирус струился по венам и жег ее. Она перевела взгляд на потолок с красновато-бурыми брызгами, и тут начались судороги. Она выгибалась дугой и кричала, не в силах сдержаться. Потом стало темно и боль прошла: она превратилась в куколку.
Докторам нужны были только тузы, не джокеры, и ее бросили в яму с другими мертвыми и умирающими детьми. Но она не умирала, а превращалась. И еще в коконе поняла, что может входить в мысли других людей, зараженных вирусом.
Так она нашла маму. Они вместе плавали в море тьмы, но Адезина больше не была одинока, потому что их стало двое.
Но если сказать маме об этом, та будет знать, что Адезина снова лазила в ее мысли. Она просто усадила маму на трон и устроилась у нее на коленях.
В дыму, среди обугленных танков и джипов, свистели пули. Граната взорвалась совсем рядом, тяжело ранив Дэна. Планка индикатора повреждений налилась красным, а бинты у него все кончились.
– Ты, Залп! Тебе полагалось снять эту суку с гранатометом, – рявкнул Дэн в микрофон. Он включился, как только пришел с парада. – Мудак хренов!
– Отсоси, Си-Эф, – загремело в наушниках. – Обеспечил бы мне подавляющий огонь, я бы, может, и подобрался туда. Иди в жопу, козел.
– Отключай на фиг микрофон, Залп, – вмешался Винил. – А заодно и колонки. Зачем мы вообще взяли этого лоха в команду, Си-Эф?
Дэн укрылся в разбомбленном строении, но убежище было ненадежное, к тому же срочно требовались бинты. Если они умудрятся не проиграть, Залпа надо будет забанить. Про прежнюю его команду Дэн вообще ничего не слышал, и девиз у них, как у педиков: «Мы знаем, что любят мальчики».
Перед теликом прошла тень – Дэн аж пульт с испугу выронил.
– Какого хрена!
– Надо поговорить, мистер Тернбулл, – сказал мистер Джонс, подавая Дэну пульт. Шикарный темно-серый костюм, белая рубашка, черный галстук – больше никто из знакомых Дэна не одевался так. Дэн был уверен, что на самом деле его фамилия совсем не Джонс – ну, не желает чувак светиться, понятно. Дэн и сам не хотел знать о мистере Джонсе ничего лишнего. Тот смахивал на свернувшуюся кольцом гремучку и, похоже, мог запросто сломать человеку шею.
Дэн снял наушники с микрофоном, выдернул провод. Руки дрожали.
– Микрофон голосом активируется, – сказал он. – Не хочу, чтоб эти говнюки знали, кто я в реальной жизни. Я и папе сказал, что входить сюда нельзя, когда табличка висит.
– Твоего отца нет дома, а твои игры меня не касаются.
– Я сделал, что вы просили. –
