об этом, – заметил он нерешительным тоном, – но ей придется согласиться с тем, что это совершенно необходимо.
Я поняла, что произошло. В то мгновение, когда я вошла в комнату, я поняла по поведению советника, что наш гость выступил против меня. Я всегда считала доктора Кауфманна очень справедливым человеком и была теперь изумлена его поведением. Отнюдь не лицемеря, а просто желая выяснить, как далеко зашли направленные против меня подозрения, я спросила:
– Я полагаю, что человек, который только что побывал у вас, успел возбудить в вас подозрения против меня. Я знаю это. Вы верите, что я имею какое-то отношение к бегству этого заключенного?
– Нет, – ответил судья, и его слова были настолько искренни, что я не могла в них усомниться. – Я верю вам, и это я заявил и тому господину. Я поставлен перед очень тяжелой задачей. Мы очень привязались к вам. С тех пор, как наша дочь поселилась в загранице, а сын больше не живет с нами, мы чувствуем себя очень одинокими. Вы снова внесли в наш дом молодость.
И он поспешил снять пенсне и, желая замаскировать свое смущение, стал яростно протирать стекла.
– Милая фройляйн Наталия, – сказал он, – я старше вас и мог бы быть вашим отцом. Поэтому я беру на себя смелость дать вам совет. Отнюдь не по своей вине вам было суждено соприкоснуться с одним очень неприятным обстоятельством… Нет ничего удивительного в том, что вы испытываете некоторое любопытство, – ведь это свойственно вашему полу. Поверьте мне, что если вы проявите неуемный интерес к происходящему, то для вас могут возникнуть большие неприятности. Тем самым вы лишь усилите возникшие против вас подозрения. Поэтому, дорогая моя, не спрашивайте ни о чем и без промедления возвращайтесь к себе на родину.
Фон Кауфманн любил ораторствовать, и произнесенная им тирада явно улучшила его настроение. Он направился к письменному столу и, взяв конверт, лежавший на нем, протянул мне его.
– Вот ваше жалованье за шесть месяцев, а также и деньги на дорогу. Последний поезд отходит в Берлин в 11 часов 12 минут и прибывает в 6.21 утра. Вы успеете позавтракать и затем переедете с Силезского вокзала на вокзал Фридрихштрассе и поспеете к дневному поезду. Если хотите, я вам порекомендую спокойный приличный отель…
– Но, доктор, – взволнованно перебила я его, – неужели вы хотите, чтобы я уже сегодня вечером уехала?
Доктору явно было не по себе:
– Поверьте мне, это будет самое лучшее, что вы можете сделать, – пробормотал он.
– Но ведь я и без того собиралась в пятницу поехать в Берлин, а сегодня еще лишь понедельник. Марвили не смогут раньше пятницы принять меня у себя, потому что у них гостят в настоящее время другие. В Россию я также не могу вернуться, потому что сестра моя первого числа приезжает в Берлин, чтобы провести вместе со мною свой отпуск в Шварцвальде. Ведь ничего не изменится оттого что я останусь у вас до четверга.
– Мне очень жаль, фройляйн Наталья, – заметил он, – но это совершенно невозможно.
Тогда мне стало ясно, что этот проклятый хромой потребовал моего немедленного
