сохранилось. Хотя ей все чаще приходилось слышать скабрезные шутки и намеки. После года на фронте она по-прежнему была чистой девушкой, и подобные остроты смущали и расстраивали ее. Из сестер милосердия дворянского происхождения осталась лишь она, остальные давно уехали.
– Они ведь такие же русские воины, как и вы! – продолжала Щелкалова.
– Особливо подпоручик, – пробасил Лбов.
– Может быть, и допускали они ошибки, но не убивать же их за это! А поручик Мирославлев и вовсе ни в чем не виноват. Он защитил своего подчиненного. Так обязан поступать каждый командир. Оказался бы рядовой на месте подпоручика, Мирославлев бы и его точно так же защитил. Он своих подчиненных никогда в беде не оставлял!
– Истинная правда! – крикнул солдат из взвода Владимира.
– Вспомните: зимой при неудачной атаке три раненых остались на позиции неприятеля, – продолжала сестра, все более воодушевляясь. – Мирославлев их не бросил, снова повел взвод в атаку. Отбил раненых. Его тогда самого в руку ранило.
– Было такое! Он в первом ряду шел! – зазвучали возгласы. – Освободить его! Командир подходящий! Освободить!
Сысолятин скривил тонкие длинные губы, бросил на Мирославлева ненавидящий взгляд и произнес, почему-то с угрозой:
– Поручик Мирославлев свободен!
Щелкалова взяла Владимира за руку и повела сквозь толпу. Она словно боялась, что Сысолятин передумает. Мирославлев подумал со страхом, что это выглядит комично. Но никто не смеялся. Они отошли к госпиталю. Он поблагодарил ее за вмешательство. Стали отсюда наблюдать за происходящим. К ним присоединился Ясногорский. С начала митинга он стоял в отдалении.
– Как тут Пушкина не вспомнить: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», – мрачно произнес он.
– Так… Теперь полковник Елагин, – говорил председатель солдатского комитета.
– Мешал отправкам на побывку…
– Это не побывки, а дезертирство, – прервал его, не оборачиваясь, командир полка.
– Какое дезертирство, если срок возвращения обговорен? – возразил Сысолятин.
– Никто никогда не возвращался.
– А если и так? – повысил голос председатель, с ненавистью глядя на затылок полковника. – Почему солдаты домой уходят? На земле им сейчас надо работать. Народу в войне нужды нет. Это буржуйская затея! Вот сами и воюйте! – Гул одобрения пронесся по рядам. – Еще… В июне месяце полковник принуждал идти в наступление. Ругал солдат трусами. А зачем им под пули подставляться? Ради какой пользы?..
Из рядов послышалось:
– В пятнадцатом году он мне вовсе в рожу стукнул.
– И мне. Зачем, мол, самовольно с позиции бежал?
Послышались возмущенные возгласы, ропот.
– А в четырнадцатом он Петрова и Тряпишко, из второй роты, арестовал, – суровым тоном произнес
