замерло.
– Простите?
– Я должна была заметить кое-что на карте, – решила наконец рискнуть Ожье. Сказала – и тут же волной нахлынуло ощущение правоты, все детали головоломки встали на свои места. – Так вот, я заметила. Но не поняла, как надо это расценивать.
– Продолжайте. – Калискан макнул перо в чернила.
– Даже для пятьдесят девятого года эта карта выглядит бессмыслицей. Это похоже на схему Парижа двадцатых или тридцатых, но зачем-то подправленную и с датой на тридцать лет позже.
– Почему у вас сложилось такое мнение?
– Названия улиц. Нет Рузвельта, Шарля де Голля, Черчилля. Будто и не было Второй мировой.
Калискан захлопнул и отодвинул тетрадь.
– Я очень рад слышать ваши слова. А то уже было подумал, что вы не очень пригодны для работы.
– Для какой работы?
Из ящика стола Калискан достал билет с украшением в стиле ар-деко – крылатым конем, эмблемой «Пегас интерсолар».
– Мне нужно, чтобы вы полетели на Марс. Наша собственность попала в чужие руки. Нужно вернуть ее.
Корабль назывался «Твентис сенчери лимитед». Ожье рассматривала в иллюминаторы его, висящего у причала, по частям, пока ее вели на борт от одного шлюза к другому. Целиком окинуть взглядом лайнер не получалось. По меркам ретров корабль был огромен, семьсот метров длиной, и мог увезти город.
Но вез он лишь горстку пассажиров. В Солнечной системе росла напряженность, люди не летали на Марс без крайней надобности. Пока конфликтовали между собой только фракции прогров, но уже два корабля СШБВ случайно попали под огонь. Погибли люди, причем гражданские. Потому СШБВ законсервировали далекие форпосты, а несколько компаний, занимавшихся перевозками внутри системы, объявили себя банкротами.
Допив заказанный напиток в обзорной галерее, понаблюдав за тем, как уменьшаются с расстоянием Земля и Заросль, Верити глянула на часы, узнала местное время и направилась к своей каюте. Ожье открыла дверь, потянулась к выключателю – и поняла вдруг, что свет уже включен и в каюте кто-то есть. Она отдернулась, подумав, что ошиблась дверью, но узнала свой багаж и плащ на краю кровати.
В ее комнате на койке сидели два агента Бюро безопасности, уже встреченные в Заросли, – Рингстед и Молинелла. Оба по-прежнему были в костюмах, хотя и не столь строгих, как в прошлый раз. Они вполне сошли бы за пару местных молодоженов, немного зажатых, чопорных и церемонных.
– Верити Ожье? – спросила Рингстед.
– Да ради бога, бросьте! Вы знаете, кто я.
– Проверь ее! – приказала Рингстед.
Молинелла встал, вытащил похожий на авторучку предмет. Не успела Ожье и глазом моргнуть, как агент припер ее к двери, раздвинул пальцами веко и нацелил авторучку в глаз. Сетчатку окатило ярким сине-зеленым светом, голову пронзила боль.
– Она, – подтвердил Молинелла, отпуская Ожье.
– Да вы же прекрасно знаете, – произнесла Верити, тряся головой, пытаясь избавиться от зеленой пелены, повисшей перед глазами. – Мы уже встречались. Неужели не помните?
