предусмотрительно оставил резерв. Эти запасные тысячи спасали в самых безвыходных ситуациях, преломляли ход битвы, и самаркандский правитель всегда держал их под рукой. Тохтамыш же последовал старым принятым ещё у чингизидов манёврам, посчитал верной атаку противника с обоих флангов. Но устаревшая тактика не сработала, багатуры Тимура были настороже и отбили налёт ордынцев…
Джеляльуддин прибыл в лагерь повелителя в самый разгар противостояния двух гигантов: начиналось очередное сражение. Хан Тохтамыш бросил в бой основные силы. Тумены Актау Давуд-Суфи, эмира Утургу, Кунче-оглана и оглана Бек-Ярлыка атаковали левое крыло противника, а на правый фланг бросилась конница Исабека и Бакиш-Хаджи. Солтан Джеляльуддин во главе своего отряда с ходу ворвался в битву. Перед жестокой сечей он успел отдать приказ десятнику нукеров увести в лагерь сына. Телохранители, исполняя повеление, выставили копья, обступили Мухаммада с его воспитателем и принялись теснить к безопасному месту. Мальчик отчаянно противился, рвался в бой, махал своей саблей, откидывая щит, которым аталык пытался прикрыть его. Стрелы лучников сыпались смертоносным градом, одна впилась в плечо Урака. Старый юзбаши переломил древко, зажал кровоточащую рану рукой. Широко распахнутыми глазами Мухаммад глядел на страдания аталыка, на воинов, которые падали повсюду, но бились не на жизнь, а на смерть. Мальчик притих и подчинился приказу отца. У ханского шатра всхлипывающего Мухаммада сняли с коня и в сопровождении раненого Урака укрыли внутри.
А битва продолжалась, и от многотысячного стона, яростных криков, предсмертных хрипов, топота копыт и звона сабель не слышно было голосов предводителей. Приказы доходили с опозданиями. Хан Тохтамыш пытался помочь правому флангу, но эмиры, которые успешно теснили левое крыло Тимура, не видели ничего, кроме слабевшего в их тисках врага. Великий эмир не дремал, словно коршуна он выпустил в бой резервный тумен. Запасные тысячи остановили мангытов Исабека и погнали их к реке…
Ещё два дня длились кровопролитные бои. Победа, как коварная красотка, кружила голову то одному, то другому повелителю, пока не случилась очередная измена. И родилась она из вражды эмиров правого крыла – Актау Давуд-Суфи и Утургу. Темники давно соперничали меж собой, сцепились и на этот раз, когда в одной из стычек погиб предводитель улуса бахренов Яглы-бей. Мудрому бею удавалось сохранять между давними недругами хотя бы видимость мира, он был их мостиком доброжелательности, который эмиры не смели переходить. Но погиб Яглы-бей, и спесивый Актау нашёл ничтожный повод, чтобы потребовать у хана Тохтамыша голову соперника. За Утургу водились грешки, но вина его была не так велика, чтобы лишаться жизни. И посреди незаконченных битв, когда все они висели на волоске от гибели, не было места притязаниям эмира из рода Суфи. Об этом и сказал Тохтамыш своему военачальнику, но вызвал лишь злобу и желание не повиноваться. Уже на следующий день эмир Актау подговорил военачальников
