я не собиралась ломать ему ногу. Это было хорошее упражнение, которое все равно понадобилось бы ему рано или поздно, но оно оказало досадное побочное действие, потому что он двигался не так быстро, как я приказывала.
– Тебе придется научиться действовать быстрее. – Наверное, я так извинилась. Получилось не очень. – То есть я не хотела…
Стоп. Я никогда не извинялась перед салагами. Моей задачей было научить его. Он должен знать, как вправить себе кость.
Двадцать два перевернулся на спину и весело посмотрел на меня. Ну, не совсем весело, еще и с гримасой мучительной боли.
– Если ты будешь извиняться за каждую мою травму, на это уйдет все занятие.
В груди у меня заклокотал смех, и я поспешно отвернулась, чтобы он не заметил улыбки.
– Вставай, – скомандовала я, вскочив на ноги.
– Нога-то все еще сломана.
– Мне наплевать. Подымайся. Если ляжешь на задании, тебе сломают вторую ногу, а потом отымеют.
Двадцать два кое-как поднялся.
– Там что, и правда так плохо? – спросил он, стараясь переложить вес на здоровую ногу.
– Зависит от многого, – ответила я.
– Например?
– От того, кто твой противник. Одно дело – отлавливать больного. Это довольно легко. А если это преступник из крупной банды, можно угодить в засаду. Еще зависит от того, насколько им станет страшно, а то иногда они борзеют и думают, что могут сопротивляться.
– А если они ничего не сделали?
– Чего не сделали?
– Не совершили того преступления, за которое мы их ловим? Вдруг они невиновны?
– Они всегда говорят, что ничего не делали. Наша задача доставить их сюда. Об остальном позаботится корпорация.
– А они отпускают невиновных? – спросил он.
Я замялась. Мне как рибуту не докладывали о судьбе пойманных мною людей. Но как девочке из трущоб мне была слишком хорошо известна правда. Если кого-то брали, он никогда не возвращался.
– Берут только тех, в чьей вине не сомневаются, – сказала я.
– Откуда они знают?
– Это не наше дело.
– Почему? Ведь мы же ловим этих людей.
– На этом наша работа заканчивается.
– И куда их потом отправляют?
Когда-то я сама над этим задумывалась. В какую-нибудь тюрьму? Маловероятно.
– Не знаю.
Он нахмурился:
– А кому-нибудь говорят? Родным, например?
Похоже, богатый мальчик не разбирался в положении дел. На сотню моих заданий в трущобах приходилось всего одно в зажиточном районе.
– Нет. Во всяком случае, я так не думаю.
– Но…
– Как нога? – перебила его я.
Он глянул вниз, подрыгал ею:
– Заживает.
– Тогда поднимай руки и будем продолжать.
Почти при каждом
