шатёр
Он сиротские взоры простёр.
Услышал народное горе он.
Бессильных поднял вскоре он.
Он для рабов – дорогой стал.
Для хана – карой строгой стал.
Выгнал он хана Тунику.
Честь и слава за то смельчаку,
Правильно он поступил!
А Кулатай изменил свой цвет,
Он коварным ящером был,
Обезглавил народа слугу!..
Таков, Субра-отец, мой ответ,
А больше сказать не могу».
На Идегея Субра седой
Испытующе взглянул,
Серебряной головой
Одобрительно кивнул
И сказал такие слова.
«И молодая голова
Бывает богата умом.
Можно и в молодой кости
Жирный мозг обрести!»
Древен и величав, и красив,
Поднял чашу с мёдом Субра,
Идегея и Джанбая спросив:
«Эй, из ханской кадки мёд,
Бражный, жёлтый, сладкий мёд!
Батыры, кто будет пить?»
Задумался Кин-Джанбай,
Не зная, как поступить.
Идегей мигом дело решил:
Всю чашу до дна осушил!
«Хан Токтамыш увидел сон.
Он проснулся, сном потрясён…»
Весело воскликнул Субра, —
Старый прорицатель-мудрец:
«Вот он, истинный молодец,
Вот он, оказывается, батыр!
Ты, оказывается, – батыр!
Скажи, подумай, я подожду:
Захочешь выказать хану вражду,
Как ты выкажешь её?
Сослужить захочешь службу ему,
Проявить захочешь дружбу к нему, —
Как ты проявишь её?»
Идегей, подумав, сказал:
«Дружбу выявить захочу —
На чубарого я вскочу,
На враждебную рать полечу
И враждебную рать растопчу,
И добычу я захвачу,
Дань богатую получу,
Хану её поспешу отдать,
Буду хану во всём угождать.
Если вражду проявить захочу,
Я на чубарого бодро вскочу.
Ястребом на дворец налечу,
Ястребом хана в когти схвачу,
За народ ему заплачу:
Голову ему откручу,
Голову его превращу
В разодранную овцу.
Шапку сделаю из неё, –
Шапка будет мне к лицу.
Отниму у хана казну,
И народу её верну.
Если же слова я не сдержу,
Пусть буду я в прах поверженный сын.
Пусть я прозвание заслужу:
«Отца своего отверженный сын!»
Обоих батыров испытав,
