Идегей не погиб,
Если сын Кутлукыи живёт,
Пусть ему гибелью будет мёд.
За отцом последует он!
Одну чашу с мёдом подай,
Одну чашу с ядом подай,
И пускай отведает он!
Бии твои держат ножи.
Крепче ножи держать прикажи.
Чтобы не выпали из рук,
Чтобы не притупились вдруг!»
Но стоял средь ближайших слуг
Тангысын, напрягая слух.
Он подслушал ханши слова.
Глаз прищурив едва-едва,
Тангысын Ангысыну мигнул.
Ангысын головою кивнул,
И кончив на том разговор,
Незаметно вышел во двор.
Чтобы дело пошло верней,
Перерезал он стремена
На приколе стоявших коней.
И чубарого скакуна,
На котором скакал Идегей,
На дорогу вывел потом,
И дворец обогнув на нём,
У наружных сошёл дверей.
Идегею дал он понять:
«Если вздумаешь пировать —
Первым иди, первым уйди.
Ночь у тебя впереди.
На дорогу я вывел коня.
Твой отец бы понял меня!
Ночь пройдёт, чтобы день открыл
Из ястребиных, чёрных крыл
Тебе приготовленный пух.
Таков мой голос, таков мой слух.
Ещё я скажу слова:
У биев остры рукава,
А ты – единственный сын.
Имя моё – Ангысын.
Остальное сам разумей»[32].
Понял его Идегей.
Посмотрел на знатных мужей.
Увидал в концах рукавов
Блеск обнажённых ножей.
Кин-Джанбай выходит вперёд.
Отравленный жёлтый мёд
Преподносит и говорит:
«Ханский отведай саркыт»[33].
И когда он чашу поднёс,
Отрава, что в ней была,
Идегею ударила в нос.
Воскликнул муж Идегей:
«Ай, ай, мне больно до слёз,
Ты окровавил мой нос?»
Зажимая пальцами нос,
Шагнул он через порог,
А там он увидеть мог
Пятнисто-чубарого коня,
Из рода Тулпарова коня,
По имени Тим Чуар.
Не тратил времени Идегей.
Коснулся стремени Идегей,
Нагнувшись, поднял колчан с земли,
И вот уже конь скрылся вдали.
Обернулись, – а всадника нет,
Скакуна теряется след.
Случившееся понял Субра,
Прорицанье своё изрёк,
В песенное слово облёк:
«Вы теперь не ждите добра.
Если шагнул он через порог,
Имя «Ангысын» означает: «Пусть поймёт».
Саркыт – остаток напитка в чаше. Считалось большим почётом испить остаток ханской чаши.
