в кепке и стал доставать из багажника различные досточки и бревнышки. Мы в молчании смотрели на него. Э, ну чего стоите, помогайте, закричал он нам. Мы подошли к нему (и иностранец подошел). А чего делать? Смотри, ставим сюда бревно, на него доску, так? Так получается скат, так? так. По этому скату въезжаем на рельсу, между рельсами ставим два бревнышка и на них еще досок, чтоб по высоте подходило, ровно, как Загарский мост, и по этому мостику едем до другой рельсы, так? Ну так. С другой рельсы снова ставим скат и переезжаем железку. Ну так, что ль? Ну так. А потом так же так через другой путь. Вот так. А доски и бревна где брать? Да вот же, в багажнике лежат. Мы стали доставать из багажника разного рода деревяшки и укладывать их в виде скатов и мостка под руководством водителя. Это были детали какой-то мебели, скорее всего, деревянной кровати. Или я не знаю еще чего. Только не потеряйте, это надо все потом обратно собрать, сказал водитель. Это кровать или хрен там знает, чего еще.
Пересекли первый путь, ведущий в Ебург, остановились, переждали товарняк. При переезде второго пути, ведущего в Пермь, случилась катастрофа: что-то произошло с колесом, машина заглохла и застряла. Как мы ни пытались ее вытолкнуть – не получалось ни в какую. Даже водитель выскочил из кабины, стал толкать – нет, не идет машина, мертво стоит. Железная дорога тут несколько поворачивала, и мы не увидели, а услышали и почувствовали по вибрации рельс, что со стороны Ебурга опять приближается поезд. От этой вибрации колесо обрело некоторую степень свободы, сдвинулось с мертвой точки. Давай, блять, тяни, толкай! – заорал водитель и с новыми силами уперся в машину. Я помогал ему и толкал с другой стороны, иностранец бестолково суетился вокруг, а Галя куда-то убежала, причем давно. Хотя какая с нее помощь, с хрупкой девушки с недостатком физической мощи. Машина стала подаваться, передние колеса уже въехали на скат, оставалось еще одно, небольшое усилие – но из-за поворота уже показался поезд, и тут же загудел, и стал тормозить – видимо, внутри сорвали стоп-кран – но с машиной мы не успевали. Мы бросили ее на рельсах и кинулись в лес, ожидая услышать звуки ужасного крушения.
Но все было сравнительно тихо. Поезд проскрежетал еще и остановился. Мы выглянули из кустов и увидели, что машина стоит в безопасности, целая и невредимая, около рельсов, и на нее опирается пьяный мокрый мент, еле держится на ногах, шатается и вот-вот скоро снова заснет. Из поезда выпрыгнула охрана и подбежала к нему. Мы спрятались за стволами деревьев и наблюдали за развитием событий. Рядом с ментом стояла Галя. От охраны к ним подошло такое же число парламентеров, то есть двое. О чем они говорили, мы не слышали, внешне все было мирно. Разговаривали они недолго, может быть, две минуты, после чего их старшой махнул рукой, поездные попрыгали по своим вагонам, и состав тронулся. Полицейский вдруг толкнул Галю, она упала, но тут же вскочила, бросилась на него, он просто схватил ее за руки и держал. Она кричала что-то в таком духе: Ублюдок, Гад, Как ты смеешь бить женщину, ну и так далее.
Когда
