style="font-size:15px;"> Холод пришёл вскоре после того, как Дарвин остановился. Он запыхался и глубоко дышал через широко открытый рот, сердце готово было покинуть грудную клетку: оно уже стучалось изнутри. Маленькие крошечные иголочки, казалось, впиваются под кожу и вкалывают ему жидкий азот. Время узнать он не мог – телефона нет, по внутренним ощущениям, Яна не было уже больше часа. Короткий взрыв энтузиазма закончился, теперь Дарвин снова хотел домой, несмотря ни на что. Он не человек улицы, почему Ян не может этого понять? Нет на свете более приспособленного к комфорту индивидуума, чем Дарвин, и, наверное, никогда не существовало.
Холод и голод действовали на него не столько физически, сколько психологически. В три года его забрали из дома, в котором отключили отопление за неуплату, он не ел несколько дней, одежда на нём представляла собой старые изношенные лохмотья, ставшие слишком короткими для его быстро растущего тела. Оказавшись в новом, богатом доме, он первым делом начал одеваться в самую дорогую и приятную на ощупь одежду, ел больше, чем нужно, и остановиться было невозможно.
Сколько бы Дарвин ни ждал, Ян не возвращался. Стало совсем темно, и ему пришлось прыгать на месте, чтобы не замёрзнуть. Он лично развеял миф о том, что жир защищает от холода. Взгляни он чуть раньше в сторону ломбарда, заметил бы серый фургон, из которого выбежало шесть человек в камуфляже. Они забежали в здание, в руках у каждого была наготове дубинка. Когда они вышли, тащили Яна под руки с окровавленной головой – сам он идти не мог. Они скрылись внутри кузова фургона, который всё ещё продолжал стоять. Вероятно, люди в форме с помощью телефона отследили Яна с Дарвином сразу же, как только те вышли из канализации.
Не в силах больше терпеть, Дарвин направился к ломбарду посмотреть, что там делает Ян. Дарвину начинало казаться, что тот продал телефон, а деньги забрал себе. На углу дома, перед тем как Дарвин успел перейти дорогу, ему встретился бездомный. Тот сидел на куске пенопласта, а рука, словно намагниченная, метнулась в его сторону.
– Подай старику, мальчик, – произнёс он.
– У меня нет денег, – ответил Дарвин.
– Ты похож на того, у кого есть деньги. – Старик поднял голову, из-под старого грязного капюшона на него уставилось худое небритое лицо, светящееся под уличными фонарями. – Наверняка у тебя в заднем кармане лежит сотня-другая, верно?
– Нет, у меня вообще ничего нет.
– Я тебе не верю, малыш. Готов поставить мои последние ботинки, что у тебя в кармане кое-что да есть.
– Если тебе это надо, забирай, – ответил Дарвин и вывернул карманы: в них не оказалось ничего, кроме смятой этикетки от «сникерса». – Видишь?
– Удивительно, и вправду ничего.
– Я же говорил.
– Значит, ты носишь деньги в сумке на груди? – спросил бездомный.
– Нет у меня никакой сумки.
– По твоему лицу видно, что есть. Ты ведь умный мальчик, значит, прячешь деньги
