с водителем. Двигатель «Тойоты» взревел, капот кровавой вспышкой мелькнул под уличным фонарем, и автомобиль спешно влился в поток вечерних улиц.
Роман дорожил временем, не стал ходить вокруг да около и сразу перешел к делу, попросив женщину по возможности воспроизвести рассказ Клары.
– Клара Милич, двадцати восьми лет от роду, счастливая жена, мать двоих детей, около трех лет тому назад поздним осенним вечером прошла через турникет больницы, где работала медсестрой. Переглянувшись со служащей регистратуры, махнула ей на прощание рукой, после ее никто не видел. Спустя три года она сама объявилась в полицейском участке на окраине Варшавы – случайные люди подобрали ее у шоссе. Одетая в грубую безразмерную льняную рубаху ниже колен, босая, с расцарапанными руками и белым как известняк лицом, спутанными немытыми волосами, она походила на пугало. Забавно, если не принимать во внимание факт, что такими же белыми и обескровленными были обнаружены и другие жертвы. Она – единственная, кто выжил. Это то, что знаю я, – Роман, не таясь, раскрывал карты. – Сдается мне, вам известно больше. Что Клара рассказала о тех трех годах плена? Как ей удалось из него вырваться?
Огни Варшавы радугой плясали по стеклу, время от времени подсвечивая лицо Эльжбеты – несуразная вертикальная морщина, пролегавшая по центру лба, стала заметно глубже, когда она вместо ответа задала вопрос:
– Позвольте узнать, с чего вы взяли, что она стала жертвой того самого субъекта, которого вы подозреваете?
«С этой дамой каши не сваришь», – подумал Роман, уже жалея о потерянном времени.
– Уверяю вас, это он! Все жертвы – из на редкость благополучных семей, и дело не в материальном достатке, отнюдь, всех жертв объединяло простое человеческое, если хотите, женское счастье: любящий муж, дети…
– Ну, знаете… – Эльжбета негодующе фыркнула.
– Простите, позвольте договорить! – череда возражений была предсказуема, и Роман решил до этого не доводить. – Дети! Именно дети! Дети каждой из жертв в День святого Сильвестра[2] получали бандероль – дорогую игрушку, конструктор или вроде того от неизвестного отправителя, предположительно – похитителя. Убийцу потому и прозвали Святым Николаем[3]. Дети Клары тоже получили подарок – этакую своеобразную визитную карточку преступника.
Эльжбету передернуло – так живо, натурально до жути перед глазами предстали сцены из рассказа амебоподобной Клары, и словно дрожь ее, Клары, рук передалась Эльжбете. Та крепче сжала руль. Детектив проявил достаточно терпения, пора было дать ему то, чего он с такой безукоризненно вежливой назойливостью выпрашивал. Тянуть бессмысленно. С видимой неохотой женщина заговорила, буквально цитируя всплывавшие в памяти слова постоялицы, будто вновь чиркнув зажигалкой, она подсвечивала из самого дна тлеющие пятнышки бесцветных глаз, и поток речи, безжизненной и монотонной, вверг Эльжбету в воды мертвой реки:
«Он шел за мной от самой больницы.
День святого Сильвестра – католический праздник, совпадает с Новым годом, именован в честь римского папы Сильвестра I, который, по преданию, поймал змея Левиафана и спас мир от конца света.
Святой Николай – польский аналог Деда Мороза и Санта-Клауса, в период с 6 декабря по новогоднюю ночь приносит подарки детям, его прообраз – св. Николай Мирликийский.
